Прятки в облаках - Тата Алатова

на Костика. Ну вот, так она и думала. Один глаз распух, над бровью шишка, а вокруг хлопочут два студента с химико-биологического. Нормальных медиков зажала ректорша или это у них вроде практики? О-о-о, почему она не додумалась притащить сюда Мишку — пусть тот был врачом общей практики, но умел же лечить синяки! В его деревне, поди, каждый второй приходил с синяками! Сельское хозяйство — такое опасное дело.

И где эти дымовские защитные наговоры? Прав тот был, когда ныл про свои посредственные способности, — так себе из него словесник.

Маша ужасно злилась на всех, готовая разреветься в любую минуту.

Димка сорвался с места и сбежал вниз, начал что-то энергично говорить Костику, размахивая руками. Из всех братьев старший был самым невысоким, зато мускулами не уступал младшему — но Костику так и положено, на боевке хиляки нормативы не сдадут. Димка объяснял, что качается от скуки в плаванье, но Маша подозревала, что так он пытается компенсировать свою низкорослость. Ну, выше благодаря всему этому он не стал, зато очертаниями все больше стремился к шкафу.

А вот Олежка совсем похудел, потерял форму, которую поддерживал в полицейской академии, и теперь напоминал макаронину с большими печальными глазами. Маша заметила и мозоли на его руках, и царапины, и ожоги. Опасное, кажется, это дело — зачарованные игрушки.

— Ух ты! — восторженно воскликнул Андрюша. — Круто, да? Фея-Берсерк — просто нечто!

Маша остолбенела. Круто? Круто из Костика сделали отбивную?!

— Интересуешься боевыми искусствами? — очень холодно спросил Олежка.

— Я? — округлил глаза Андрюша. — Не-е, тут я скорее теоретик. В нашей семье вообще мало кто испытывает тягу к дракам, ну, кроме мамы, конечно. Она даже служила с вашим отцом тысячу лет назад, я рассказывал?

— Нет, — удивилась Маша. — Где?

— В Средней Азии? — задумался он. — Не помню наверняка.

За годы службы их папу где только не носило и с кем только не сталкивало. Дети в семье Рябовых рождались аккурат после его отпусков и побывок. Это потом уже, когда Димка приблизился к подростковому возрасту, отец осел в столице, занялся преподаванием и начал осваивать премудрости родительства, а до этого мама справлялась со всей оравой в одиночку, да еще умудрялась вовсю работать.

Может, поэтому Димка любил ее особенной, пронзительной любовью — как самый старший, он разделил с мамой все тяготы воспитания младших. Тем не менее он предпочитал надолго уходить в море, лишь бы избежать ее бесконечных попыток с кем-то его познакомить. «Тридцать три года, и все еще одинок», — горестный мамин припев летел за ним по волнам, норовя вернуть в родную гавань и окольцевать уже хоть с кем-нибудь.

Однажды Сенька сказал, что женился, лишь бы избежать подобной участи, и Маша вдруг испугалась, что он даже почти не шутил. Впрочем, Сенька с таким энтузиазмом продолжил родительскую традицию к оптовому размножению, что вряд ли был смысл переживать из-за того, что тот несчастлив в браке.

— Так твоя мама тоже при погонах? — спросил Олежка, немного оттаяв.

— Ну, она не достигла особых высот, зато пропустила все мое детство. Вы сами знаете, как это бывает.

Маша не очень знала, на ее детство отца хватило, а вот Димка с Сенькой вполне могли бы разделить эти насмешливо-грустные нотки.

Но прямо сейчас семейные истории Андрюши ее мало волновали. Означает ли это, что она эгоистичный человек?

— Интересно, что он ему говорит? — Маша указала на Димку с Костиком.

— Ну, держись, братан, что-нибудь такое, — задумчиво ответил Олежка.

— Неужели нельзя отменить второй раунд? — простонала она. — Посмотрите на этот разгромный счет, какой шанс, что он изменится? Костик просто получит несколько новых синяков. И почему защита Циркуля не работает?

— Она работает, мартышка, — мягко ответил Олежка. — Просто Нежная лупит наверняка. Кажется, Костик реально достал ее — ну, или наоборот.

— Как это — наоборот?

— Возможно, она так жестко дрессирует его, потому что видит потенциал.

— Правда? — приободрилась Маша. — Так это не тотальный разгром, а привилегия?

— Нежная — ученица отца, а ты знаешь его методы. Сколько раз мы с Мишкой видели, как она ревет после тренировок, — ты даже не представляешь.

— Я ничего такого не помню, — пробормотала Маша. — Но это как-то чересчур, да?

— Да, — согласился Олежка.

Маша взглянула на него внимательнее, но, конечно, не нашла никаких ответов на его рассеянном лице. А вдруг его тоже слишком прессовали в полицейской академии? Димка бы справился, Костик бы легко, даже Мишка, возможно. Но Олежка всегда был слишком мечтательным и чувствительным.

И понесло же его в стражи порядка!

Зиночка выступила вперед с табличкой «второй раунд» и заодно легонько ухватила Димку за ухо, выпроваживая за пределы арены, как нашкодившего двоечника. Он смеялся и даже не пытался сопротивляться.

Маша посмотрела назад — Дымов и ректорша исчезли. Неужели пошли предаваться радостям разврата, пока их студента тут избивают? Да что не так с сотрудниками этого университета? У них что, вообще нет никакой ответственности?

И еще она увидела Аню Степанову — оказывается, та сидела совсем близко, всего на два ряда дальше. И просто пялилась на Олежку. Ух, как неловко.

— Смотри, смотри! — дернул ее за рукав Олежка.

Маша послушно глянула на Костика. Что-то изменилось за перерыв — в их задиристом братце исчезла обреченность. Чуда не случилось, он все еще пропускал удары и никак не мог пробить блоки Нежной, но теперь казалось, что ему плевать. Движения стали легче, он будто играл в мяч, а не дрался. Забавлялся, а не проигрывал. И ловко транслировал это зрителям, театрально хватаясь за сердце после каждого прилета или кланяясь, когда успевал увернуться. На самом деле это требовало куда большей сосредоточенности, чем просто пытаться удержать оборону.

— Что ты ему сказал? — зашептала Маша в Димкино ухо.

— Что он уже все продул и терять ему больше нечего, — пожал плечами тот. — Напомнил, какие представления устраивал Сенька, когда не был готов к уроку. Ну помнишь, на истории он как-то раз сплясал у доски «калинку» вместо рассказа про отмену крепостного права.

Нежная тоже просекла смену тактики, стала делать паузы, позволяя Костику кривляться. Она прекрасно знала, на чьей стороне преимущество, и могла позволить себе некоторое великодушие. А потом, когда Маша уже почти смирилась со счетом 25:7, расслабилась и решила, что