Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

очень много лет, она очень умна, и разум позволил ей не подчиняться приоритету вслепую. И во время убийства ректора Светлова произошло то же самое. Преступник составил план, основанный на знании и привычек ректора, и даже того, как проверяют конструкции арены, но не смог привязать Инессу. Попросту не сообразил, что она придумает выход быстрее, чем он проникнет на арену с талисманом. Он считает дивов примитивными животными?

Аверин улыбнулся:

– И тем не менее мы до сих пор еще далеки от разгадки. Так что не будем думать, что преступник глупец. И скажите мне, если бы вы хотели убить господина Светлова, как бы вы это организовали?

– За пару минут хороший план не придумаешь, а готового у меня, как вы понимаете, нет. Но если навскидку и первое, что приходит в голову, – я бы постарался создать условия, чтобы у ректора случился сердечный приступ. Его здоровье последние месяцы заметно пошатнулось, и, если бы произошел инфаркт, это бы никого не удивило. Тем более и Инесса бы подтвердила остановку сердца. Как довольно близкий к господину Светлову человек, я имел множество возможностей подлить ему что-то в кофе или коньяк. Да-да, он употреблял немного. По каким-то новым, якобы научным данным, малые дозы коньяка полезны для сосудов и сердца. Кроме того, ректор принимал много сильных лекарственных препаратов, передозировка которыми, да еще и в сочетании с кофе или коньяком, вполне могла вызвать остановку сердца. Никаких ядов, никаких следов, вполне естественная смерть.

– А вы и правда профессионал, – заметил Аверин.

– Так и есть, – без тени улыбки согласился Меньшов. – Владимир верно сказал, ни к чему устраивать спектакль из устранения объекта. Чем меньше к его смерти внимания, тем больше шансов на успех операции. То, что произошло у нас на глазах, – вопиющее дилетантство. Собрать на месте преступления руководство трех Управлений, причем даже столичного – это еще постараться надо. Поимка преступника в таком случае – это просто вопрос времени. Именно поэтому я сначала принял происшедшее за трагическое стечение обстоятельств. Но, как вы могли заметить, быстро изменил свое мнение.

– Да, в этом вы правы, – Аверин вздохнул. – Если у преступника в планах были, во-первых, убийство ректора, во-вторых, гибель следователя Управления, в-третьих, кража дива десятого уровня и, главное, взлом Хранилища Академии… то или он очень самоуверен, или его уже ждут агенты спецслужб Соединенного Королевства с новыми документами, вертолетом и подкупленными колдунами на границе.

Меньшов кивнул:

– Именно. Но даже если бы я решил сотрудничать с иностранными спецслужбами, я бы не стал ничего предпринимать. Как любит говорить ректор Академии Коимбры, дон Криштиану, «нет такого вопроса, который не подождал бы две недели». Здоровье Ивана Григорьевича оставляло желать лучшего. А я был тогда и остаюсь сейчас главным и, можно сказать, единственным кандидатом на должность ректора, мое вступление в эту должность было вопросом времени и, увы, не очень долгого. Я бы совершенно законным путем получил и Инессу, и доступ к Хранилищу. И потом, ну подумайте, что мне могут предложить спецслужбы любой страны мира? Разве есть для колдуна что-то более почетное, чем должность ректора Академии? Зачем мне рисковать и всё портить?

– Предположим… в Хранилище есть что-то важное и нужное лично вам, причем довольно срочно?

– Чародейское заклятие вечной молодости? – грустно улыбнулся Меньшов. – Я не чародей, да и подходит оно только для женщин.

– У вас есть дочь-чародейка. И, кстати, простите за прямоту, но она тоже входит в круг подозреваемых.

– Женя? – нахмурился Меньшов. – Что она уже успела выкинуть? И когда вы успели с ней познакомиться?

– Она пришла сопровождать Татьяну Крамцеву в качестве классной дамы. И всеми силами мешала мне вести допрос.

– Странно… И совершенно непрофессионально. Чем именно она мешала?

– Подрывала авторитет следствия в глазах своей воспитанницы, – Аверин усмехнулся.

– Хм… я разберусь, и если дело в вашей должности…

– В должности? – удивился Аверин. – Я как раз хотел спросить. Я видел вашу дочь во время венчания на царство ее величества императрицы Софьи. Сразу после нападения Распутина. И на ней была форма Управления. А теперь она в Академии, да еще и в чине простой классной дамы. Не слишком привлекательное место, чтобы ради него бросить карьеру в Управлении, мне кажется. И вот что. Давайте я все-таки с вас это сниму. Уверен, вы не станете ни атаковать меня, ни пытаться сбежать. – Аверин извлек из кармана ключ от наручников, встал и подошел в Меньшову. Тот протянул руки и уже через минуту с явным удовольствием потирал запястья.

– Ох, как же неприятно быть арестованным, – рассмеялся он, – а что касается Жени… Евгении. Конечно, это большой шаг назад в ее карьере. Но выбора не было, решать нужно было очень быстро. Она положила на стол главы Управления заявление одновременно с тем, как вышел приказ о ее увольнении и лишении классного чина.

– Что же она такого натворила, если не секрет?

– Не секрет. Во время вторжения она нарушила приказ главы, заявив, что направляется на подмогу в Петербург.

– Она выдвинулась вместе с Академией? Поэтому на ней была мантия?

– Да, именно так, – подтвердил Меньшов, – она позвонила мне сразу же, как узнала, что отправка в Управлении отменяется. Подала заявление об увольнении и даже успела на наш самолет. Лично я считаю, что это был верный поступок. Но это не отменяет нарушения приказа.

– Ее все-таки уволили? Хм… это не слишком справедливо. Сейчас в московском Управлении новый глава, почему она не вернется?

– Никто не зовет. Пусть она и поступила правильно, но… как вы понимаете, ни одному руководителю не нужен строптивый сотрудник, который не выполняет приказы. А сама она просить не хочет. Но она ненадолго в классных дамах, будьте уверены.

– Вы думаете, после этих событий она питает неприязнь к любому представителю Управления? – задумчиво спросил Аверин.

– Если это так, то это очень по-детски и совершенно недопустимо. Я разберусь, – сказал Меньшов, и в его голосе послышались жесткие нотки. И Аверину вдруг стало неловко, как будто он нажаловался отцу на дочь, и теперь Евгению Меньшову ждет суровое наказание.

– Если уж мы заговорили о чародеях, – перевел тему он, – то давайте вернемся к попытке взлома Хранилища.

– Да, конечно. Это основной мотив для убийства.

– Я поговорил с Натальей Андреевной, – заметил Аверин, – по поводу того, как именно могли заставить господина Светлова вскрыть Хранилище. Больше всего подходит заклятие «Кукловод». Слышали о таком?

Меньшов задумался.

– Нет, не думаю, – сказал он, – это ведь чародейская техника? К своему стыду, совершенно в них не силен. Еще могу вспомнить что-то со времен учебы, но тем, что создавалось позже или просто малоизвестным никогда не интересовался.

– Оно находится в Хранилище. И само заклятие, и инструменты для его наложения. Точнее – должны там находиться. Скажите, можно ли как-то проверить, на месте Кукловод или нет? У вас ведь все полномочия ректора.

Меньшов покачал головой:

– Нет, никак. До возвращения Инессы с ключом – точно.

– Я так понимаю, что ключ существует в единственном экземпляре. А есть какой-то протокол на случай, если он будет потерян?

Меньшов озадаченно посмотрел на Аверина. А потом, чуть наклонившись вперед, сплел пальцы рук:

– Похоже, вы не совсем правильно меня поняли. А я не подумал, что вы не знаете. Ключ – это не предмет. Это кровь колдуна, хозяина Инессы.

– Хм… – Аверин пристально посмотрел на собеседника. Меньшов выглядел абсолютно невинно, но Аверин уже достаточно знал этого человека, чтобы понять, что старый колдун нарочно не предоставил эту важную информацию с самого начала. Почему? Присматривался к сыщику прежде, чем выдать очередную тайну Академии? Или за его действиями стоит нечто большее? И если ключом является Сергей, Инесса забрала его, чтобы им не смогли завладеть так же, как ректором Светловым?

Возможно, у проректора есть ответ и на этот вопрос. И получить правду вместо обычных недомолвок нужно прямо сейчас. Поэтому Аверин продолжил расспрашивать:

– Если погибает колдун, Инессу всегда можно привязать к другому. А что делать, если погибнет Инесса? Во время вторжения она сражалась с Распутиным, и такой риск определенно существовал.

– Да, конечно. – Меньшов повернулся к кухне. – Диана!

Дива немедленно появилась перед