Метаморфозы Катрин - Полина Ром

с зеленым я тоже смогу использовать в качестве красителя. Конечно, нужно спекшуюся массу будет размолоть, промыть, но главное у меня уже получилось!

И запись на листе – состав этого горшочка.

Каолин – десять частей, сода – десять частей, сера – шесть частей, уголь – одна часть.

Состав тех теней, которые мы покупаем в магазине, не так и сложен. Краситель. У меня есть уже два. Будут и еще разные. Блестки. Я не зря купила в дороге осколков слюды. Основа. У меня есть тальк. Глицерин. Он усилит цвет. И спирт, чтобы красиво выложить и…

Вот тут я не подумала. Придется завтра навестить ювелира. И заказать печатку. Пусть новую палетку будет видно. Мне так и так придется прессовать массу, так пусть будет рисунок. Можно, конечно, обычной монеткой это сделать. Но лучше что-то вроде брендового знака. Что бы такое придумать-то?

* * *

Спала я отвратительно, просыпалась несколько раз – болели плечи и руки. Сил у меня слишком мало. Обычных физических сил. Это ведь не так легко – без конца тереть и толочь в ступках составляющие для теней. Надо что-то решать с этим. Да и времени на тяжелую физическую работу уходит слишком много.

– Фица, пригласи гвайра Бланда ко мне. Присаживайтесь, гвайр. Скажите, от общего населения наших деревень и сел – освобожденных от налогов сколько?

– А вот, госпожа, списочек я составил. Вчера как раз и закончил объезд. Всего, значит, получилось около семи процентов. Процент, госпожа…

– Благодарю, я знаю, что такое проценты.

Похоже, я смогла удивить гвайра. Ну, конечно, такая прямо высшая математика, а тут графинька молоденькая разбирается! Куда мир катится!

Смех смехом, но гвайр Бланд простоват, и все эмоции у него на лице написаны.

– Гвайр Бланд, мне нужен рабочий в мою мастерскую.

– Это где Трина работает?

– Нет, гвайр. Будет еще одна мастерская. В этом году мы не получим налога с крестьян. Совсем. Кроме картошки, по мешку с семьи.

– А куда нам, ваша светлость, столько? Вы продавать собираетесь?

– Гвайр Бланд, если вам вместо пшеничной булочки насыпать пшеницы, вам тоже будет невкусно. А если этот самый картофель правильно приготовить – он вкуснее любой каши. Я пробовала в одном трактире, когда мы ехали с мужем сюда. И приказала трактирщице показать мне, как это делается. Так что есть эту диковинку будем сами. Она гораздо вкуснее репы. И сытнее.

– Как скажете, ваша светлость.

– Так вот, возвращаемся к рабочему в мастерскую. Есть среди калек такие, кто не устроился? Ну, вот не могут зарабатывать совсем?

– Есть, ваша светлость, как не быть.

– И что они делают? Чем кормятся? Много ли их, от общего числа калек?

– Ну, кормят их при селах, старосты следят. Это еще по приказу старого графа. Но вы же понимаете, ваша светлость. Обнищали крестьяне, и многим нагрузка такая не нравится. Недавно вот в Заболотном повесился такой бедолага… Хуже всего дела в Мшаниках. Они дальше всех от города, почти два дня добираться. Живут только с того, что сами вырастят. Налог сдают льняной тканью, хорошую делают, тонкую. Там у них мужиков и так не больно много было, а с войны семеро вернулись калеками. И один совсем ни на что не гожий – ослеп он. А мужик здоровый, раньше кузнец был знатный. Ну, старшему бы сыну передать дело – так погиб на войне. Остался он сам, да у жены двое близняшек-девочек. Только малы еще очень. Работы ему нет никакой. А жена, одна, много ли льна-то посадить может? Ну, налог не будут платить – авось и выживут.

– Гвайр Бланд, а есть еще слепые, кто не пристроен к работе? Ну, может, в других селах?

– Есть, ваша светлость.

– Берите телеги, соломы побольше и одеял, чтобы не мерзли в дороге. Еды возьмите. Везите их в замок. Только тех, кто сам захочет. Скажите, здесь в тепле будут, кормить буду и работу по силам найду. Везите с семьями. Негоже разлучать.

– И с детьми?

– Конечно. Куда без них-то?

– Как скажете, ваша светлость, как скажете.

Во дворе загомонили. Да так, что слышно было даже у меня за закрытой дверью. Вышла из кабинета, выглянула в окно – вернулась из Грижска графиня-мать. Слуги бегают, фрейлина ее ругается на какую-то девушку… Начинается веселуха!

Вышла на крыльцо – встречать. Поклонилась графине и дождалась ответного поклона. Провела в дом. Лицо у нее недовольное. Что опять не так-то? Но при слугах спрашивать – табу. Зато с леди Тарой, я думаю, вполне можно поговорить.

– Рада вас видеть, леди Тара. Как себя чувствуете?

– Отлично, ваша светлость, но у нас есть некоторые проблемы.

– Вы меня не удивили, леди… – Я улыбнулась, и ответом мне была такая же понимающая улыбка. – Отдыхайте, вечером поговорим.

– Я не устала, госпожа графиня. Если у вас есть время, можем поговорить прямо сейчас.

– Ну, что ж… Прошу в кабинет. Фица, будь добра, принеси в кабинет чай. И посмотри, что еще есть – булочки, мед. Ну, сама там разберешься.

– Слушаю вас, леди.

Леди Тара выложила на стол солидный мешочек с деньгами. Уже хорошо.

– Воротники я, госпожа графиня, продала от пятнадцати до девятнадцати салем. Всего было их семнадцать штук, вот ценнички все. Общая сумма – двести шестьдесят один салем получилась. Вот здесь, – принялась она выкладывать на стол небольшие мешочки разных цветов, – то, что я купила. Потратила я, с выгодой для нас, сто двадцать три салема. Ходила не в дорогие лавки, а в те, что попроще. Нам все равно ожерелья разбирать на части, так что неважно, если где застежка сломана или бусин не хватает. Я думаю, выгодно купила. Деньги, госпожа графиня, что вы мне давали, я все отдала, как и велели. Вот расписки графини, на обратной стороне каждой и написано, что вернула при свидетелях. Тут и парфюмера расписка, и из лавки с тканями. Но мне пришлось потратить еще четыре салема.

– На что?

– На долги графини. Она играла в карты и проиграла. Не отдать я не могла. Она проиграла самому герцогу Грижскому. Я не знаю, как вы посмотрите на мое самоуправство, госпожа графиня. Но я сочла нужным выплатить. Вот и все.

– Графиня ругалась с вами?

– Она рыдала. Но поймите меня правильно, ваша светлость, это хоть и большие деньги, но долг карточный, такой не выплатить – позору не оберешься!

– Я не виню вас, леди Тара. Думаю, что вы приняли абсолютно верное решение. Ни к чему разговоры о том, что графиня задолжала и не выплатила.