Метаморфозы Катрин - Полина Ром

После того, как мир объявили, я и пришла. Значит, уже три года.

– Лура Криста, вы знали, что гвайра Бирта ворует?

– Так все знали, пресветлая госпожа! Как на кухне работать и не знать? Все знали!

– Вы говорили об этом кому-нибудь?

– Да ведь это не мое дело, пресветлая госпожа! Кто бы меня слушать стал-то? Ну, между собой, бывало, судачили… Так это же не грех? Вон Ката полезла к управляющему, так ее выпороли и выгнали.

– Чем вы занимались на кухне?

– Так чем скажут, госпожа. Когда солдатам готовила, когда что-то другое.

– Скажите, лура Криста… Вот сейчас выгоним гвайру Бирту. Что еще, по вашему мнению, следует изменить на кухне?

Лура зависла… Молчит…

– Смелее говорите.

– Да не знаю я, пресветлая госпожа. Вот будет старшая кухарка, она скажет.

– Идите, лура Криста, и, пожалуйста, позовите вашу подругу. Пусть зайдет.

Зашла, стоит, передник теребит, глаза в пол…

– Лура Рада, скажите, вы давно работаете на кухне?

– Поменьше полугода, ваша светлость.

– Вы видели, что гвайра ворует?

– Видела, ваша светлость.

– Вы кому-то говорили об этом?

– Нет, ваша светлость.

– Почему?

– Меня взяли на место девушки, которую обвинили в воровстве. Ее в темнице неделю держали, а потом выпороли и выгнали. Это уже при мне пороли. А мне и идти некуда.

– А с другими служащими вы обсуждали эту тему?

– Нет, ваша светлость. Вы только не приказывайте меня пороть. Не верю я, что Ката воровала. Мы в соседних домах росли. Вот я и не верю…

– А где теперь эта Ката?

– Точно не знаю, но гвайр Машо, ну, который мясо привозит, говорил гвайре Бирте, что она при храме пока живет. Наверное, там и есть она. Зачем бы ему врать?

– Вы умеете читать и писать?

– Немного, ваша светлость. Считаю лучше, а пишу не очень. Нас с Катой родители в школу отправляли при храме. Молитв зато много знаю.

– Где сейчас родители?

– Отец на войне погиб, он булочную держал, хлеб пекли и пироги. А мама следом умерла.

– А готовить вы умеете? Хлеб печь?

– Ну, простое всякое умею. Хлеб, конечно, и пироги всякие. А вот госпоже графине гвайра Бирта сама готовила. Никого не подпускала.

– Кашу вы сможете сварить?

– Конечно. Хоть сладкую, хоть с мясом. Какую скажете.

– Скажите, лура Рада, а почему на вас нет украшений?

– Так папенька приучил. Ленту ношу, чтобы волосы в тесто не попали. А больше не привыкла просто.

– Хорошо вас папенька учил. Скажите, лура Рада, а не хотели бы вы что-нибудь изменить на кухне? Ну, раз больше никто воровать не будет, то, может, еще что-то можно улучшить?

– Ой, пресветлая госпожа, я и не знаю… Разве вот помыть бы не мешало кухню-то… А так не знаю я…

– Помыть – отличная идея! Просто отличная! Присаживайтесь, гвайра Рада!

Разговор был долгим. Все же не командный у девушки характер. Но основную идею ей я вдолбила.

Мы вместе спустились на кухню, обсудили, что и как передвинуть из мебели. И все столы разъединить! Обязательно! И никогда-никогда не класть на стол для готовых блюд сырое мясо. И всем постоянно мыть руки. На чистку кухни я велела пригласить дополнительную рабочую силу. И обязательно стены очистить от копоти.

А весной, как первый кирпич будет, сделаем плиту. Гвайру Раду это только обрадовало. Печью она умела пользоваться. А тут, в замке, даже хлеб привозной из города. А пирожки только жареные на сковороде.

И когда я сказала, что найду ей учителя для сложных блюд, обрадовалась. А уж про зарплату в шесть салемов и говорить нечего. Но больше всего меня порадовало, что, поняв мои планы, она хоть и трусила изрядно, но в конце разговора попросила взять подругу назад в замок. Значит, есть у девочки характер!

Пока же ее главная задача – вычистить кухню. А как вернется леди Тара из поездки, вместе сделают полную ревизию. Закупят, чего мало в подвалах, пополнят запасы. И если что не так со служащими будет, смело обращаться к леди Таре. Она всем бестолковым объяснит, кто на кухне теперь главный!

А сейчас я сходила с ней на кухню и лично объявила всем, что с этого дня гвайра Рада – главная повариха. Как она решит, так и будет! Все поняли?

Пришел капитан Кирк. На стол мне были выложены несколько мешочков с деньгами. Пересчитала. Двести сорок семь салемов.

– Где сейчас Бирта?

– В камере, госпожа графиня.

– Ведите сюда.

Деньги прикрыла книгой. Привели растрепанную, зареванную луру Бирту.

– Сколько лет ты служишь в замке?

– Семнадцать, госпожа, семнадцать лет верой и правдой! – Продолжительные всхлипывания. – Я ведь посудомойкой начинала, потом овощи чистила, и всегда – верой и правдой…

Я смотрела на нее и не понимала. По местным меркам, для нищей крестьянки или даже горожанки начать с посудомойки и дослужиться до главного повара замка – это как начать работать дворником и закончить… ну, не совладельцем «Газпрома», конечно, но генеральным директором конторы ЖКХ. Вполне сравнимо.

Посудомойки не получали денег. Работали за еду и одежду. Чистильщицы тоже. Две помощницы главной поварихи получали по пол салема в месяц. Повариха – два. Больше, чем фрейлины.

– Сколько лет ты была главной поварихой?

– Три года, ваша светлость. Как война закончилась, так прежняя на покой ушла, к сыну переехала в город. Старая уже была совсем.

– За три года твоя зарплата полностью, если ничего не тратить, всего семьдесят два салема. Откуда остальные деньги?

Бирта кинулась на колени и завопила:

– Ваша светлость, простите, простите Бога ради, бес попутал, не иначе…

Глупо, наверное, но мне было жаль эту немолодую уже женщину. В тринадцать-четырнадцать лет начать мыть посуду, перетерпеть все тычки и затрещины, добраться до максимального верха… И что тут ее ждало? Ежедневный тяжелый труд… Хоть я и понимала, что тварь она еще та… И дело даже не в воровстве, а в том, что и девчонку выпороли за ее грехи, могли и покалечить. И ведь Бирта знала, что девушку выпорют и ославят воровкой. И в другие дома города ей дверь не постеснялась закрыть… Ну, не знаю я, что с ней делать…

– В камеру отведите.

Пусть посидит до приезда графини. Там и буду решать.

– Капитан, проследите, чтобы она не слишком мерзла. И кормили ее два раза в день досыта.

Не нужен мне истощенный труп на совести.

В город мы выехали уже после обеда. Мэр был предупрежден и ждал меня. Из трех предложенных мне лавочек приглянулась одна. Посветлее, чем остальные, два застекленных окна за решетками, есть второй этаж. Камин