Несказанное слово - Александра Шервинская

я, взрослый мужчина, отбираю у ребёнка конфету или бессловесного кошака за хвост таскаю. – Я вас люблю, Антон Борисович, давно и очень… очень сильно. Говорят, ведьмы любить не умеют, но это неправда. Бабушка говорит… говорила, что у меня огромный потенциал и что при желании я смогу стать одной из сильнейших ведьм своего времени, особенно если найду того, кто меня согласится учить. Но я готова от всего этого отказаться… Вам достаточно сказать всего одно слово, и я пойду за вами на край света. Знаю, мужчины больше любят неприступных и гордых женщин, но я больше не могу. Я так долго молчала…

– Леночка, – я абсолютно не представлял, что нужно говорить в таких ситуациях, – я намного, ты даже не представляешь, насколько, старше тебя. Мы не обзаводимся семьями, у нас не бывает детей, потому что мы слишком близко к той, что властна даже над нами, детьми Смерти, её верными учениками и слугами. Я ничего не смогу дать тебе, ты просто пока этого не понимаешь…

– Это ты не понимаешь, – она вдруг оказалась очень близко, и я провалился в зелёные омуты её глаз, – мне ничего от тебя не нужно кроме тебя самого. И пусть ты будешь со мной недолго, я согласна. Потому что люблю тебя так, как никто и никогда больше любить не будет… У меня свой путь, я знаю, бабушка объяснила мне, но я ведь могу часть этого пути пройти рядом с тобой?

– Тебя многие захотят затащить в свой ковен, но твоя бабушка предполагала, что ты выберешь путь вольной ведьмы, – уже почти не сопротивляясь, негромко предупредил я, – и я обещал позаботиться о тебе первое время…

– А некроманты всегда держат слово, – мурлыкнула Леночка, перебираясь ко мне на колени, – тем более ты должен получше узнать объект своей защиты, правда же?

Её прохладная ладошка скользнула под тонкий джемпер, и острые ноготки царапнули мою спину. Почувствовав под пальцами грубые рубцы, она замерла, а потом её глаза вспыхнули двумя изумрудными огнями.

– Кто? – в нежном голоске послышалось змеиное шипение. – Кто это сделал?

Она нежно проводила пальчиками по давно зажившим шрамам, и гнев в глазах сменялся совершенно иными чувствами.

– Я убью того, кто это сделал, – прошептала она, прижимаясь ко мне, – или во всяком случае помогу тебе отомстить. Не прогоняй меня, Антон, пожалуйста… Я ведь всё равно найду способ быть рядом с тобой… Я люблю тебя…

Знаю, что она ждала от меня то самое слово, заветное, желанное для каждой женщины, будь она обычным человеком или ведьмой. Но я пока не был готов его сказать и отвлёк её внимание от разговоров самым древним и самым надёжным, многократно проверенным миллионами поколений мужчин способом. И он, как всегда, оказался беспроигрышным.

Эпилог

1

Эпилог

Заснеженный лес за окном машины постепенно сменился сначала одноэтажными домами, характерными для пригородов, а затем их как-то очень быстро вытеснили многоэтажки. Заморгали светофоры, россыпью огоньков всех цветов радуги запестрели витрины и магазинные вывески. Я почувствовал, что возвращаюсь домой, хотя за все прожитые годы так и не удосужился обзавестись местом, которое смог бы назвать словом «дом». И вот теперь, на исходе шестой сотни лет, я непостижимым образом за короткий срок оброс домочадцами, ворвавшимися в мою жизнь чуть ли не помимо моей воли, и, как следствие, появилось место, куда мне действительно хотелось возвращаться.

Глядя на проплывающие мимо огни, я с удовольствием предвкушал момент, когда войду в просторный холл своей квартиры, а навстречу мне выйдет радостная Инна Викторовна, как всегда, в строгом, но элегантном платье. А потом будет вкусный ужин с неторопливым рассказом о нашей поездке, и миссис Инна будет внимательно слушать, восхищаясь или пугаясь в особенно напряжённых моментах. А потом я, наверное, наберусь смелости и расскажу ей о Леночке, и она, внимательно меня выслушав, скорее всего, посоветует что-нибудь правильное и мудрое, то, до чего я сам ни за что не додумался бы.

А в выходные мы поедем в Сосновую, разместим там маму Бизона, купим всё необходимое для жизни, и я пойму, что сюда тоже, пожалуй, можно будет приезжать, например, летом. Или даже весной и осенью… Говорят, рыбалка очень благотворно влияет на нервную систему, успокаивает и вообще настраивает на философский лад. А в Сосновой речка есть… Купим удочки и будем с Лёхой рыбу ловить, а Лидия Михайловна потом будет её жарить. Красота! Кстати, Лозовский сдержал слово, и изумлённая до глубины души Лидия Михайловна неожиданно получила более чем приличную сумму, так как, оказывается, в своё время её сын – какой чудесный мальчик! – очень удачно прикупил акции некого предприятия. Инвестиции оказались удачными, и теперь владельцы компании решили наконец-то выплатить долю господина Степанова его маме, так как сам он стабильно находится вне зоны доступа. Почему раньше не выплатили? Ну так всё надеялись, что сам владелец объявится, а как вот десять лет прошло, так и решили выплатить родственникам. Кстати, эти же душевные люди с удовольствием выкупили у Лидии Михайловны её домик за цену, существенно превышающую рыночную. Очень уж он им приглянулся!

Эти мысли убаюкивали, погружали в приятную дремоту, и я, прикрыв глаза, балансировал на зыбкой грани между сном и реальностью, совершенно позабыв, насколько это опасное состояние для таких, как я. Нам нельзя задерживаться на границе миров, так как мы со Смертью состоим в совершенно особых отношениях, и порой она стремится заполучить нас хотя бы в гости. Естественно, не спрашивая нашего согласия.

Неожиданно я оказался на берегу широкой реки, которая медленно и лениво катила свои свинцовые воды из ниоткуда в никуда, а кругом клубились похожие на грязноватую вату туманы. Я не боялся, так как именно это туманное ничто и было, по большому счёту, моим настоящим домом, местом, где такие, как я, находятся максимально близко к источнику своей силы и мощи.

– Антоний…

Голос, который раздался откуда-то из туманной глубины, был очень странным. Сколько слышу его, столько пытаюсь понять, как могут сочетаться ледяной холод и безграничная нежность, абсолютное равнодушие и материнская ласка, липкий страх и невероятная притягательность. Но он именно такой – голос моей госпожи, голос Смерти.

– Я здесь, моя королева, – я склонил голову, пряча обеспокоенный блеск глаз и при этом понимая, что от неё ничего нельзя утаить.

– Не бойся, мальчик, – я был прав: она прекрасно понимала, что я чувствую, – я пришла не за тобой.

– Чем я могу быть полезен тебе, моя госпожа?

– Мне не очень нравится,