Источник - Дмитрий Александрович Билик

жизнь вообще не готовила. Какое уж там переместиться под шумок! Я даже рюкзак не успел снять. Да и опять же — разве бы я бросил Юнию?

Единственное, что удалось сделать напоследок — шарахнуть что было сил хистом, создав подобие взрывной волны. Чуры разлетелись метров на пять, как кегли в боулинге. Однако я понимал, что происходящее — только передышка. Да и сделал все это с одной лишь целью — создания Слова в этом мире. Короткая форма — и вуаля, уже тоненькая ниточка соединяет меня с местом, где можно спрятать все, что только душе будет угодно.

Конечно, будь у меня побольше времени, я бы подумал хорошенько. Но в пылу мозговой горячки, выбирать не приходилось. Да и вариантов у меня не сказать чтобы было с избытком.

Сначала я хотел оставить ключ на той самой поляне, куда нас с Анфаларом закинул тот грозный чур из Питера в качестве наказания. Но опять же — ту локацию вычислить — легче легкого.

Потому я вспомнил место, где Созидатель казнил мать Юнии. Да, те каменистые выступы довольно трагические для воспоминаний лихо. Но если честно, я не особо и собирался говорить ей, где спрятал ключ. А вот что место труднодоступное — это факт. Рядом с Созидателем никто не обитал. Следовательно, и неживых там не будет.

Едва я успел все это провернуть, засунул руку в созданное пространство, где пальцы сразу задубели от холода. И только разжал кулак, уронил ключ на снег и вернул конечность со Слова, как на меня снова накинулись чуры. Только теперь так, что уже окончательно повалили и не позволили даже шевельнуться. Наверное, если попытаться, можно попробовать их скинуть еще раз. Вот только у меня возник веский вопрос: для чего? Схватить Юнию и удрать я не успею. Да и не за этим сюда прибыл. Надо как-то успокоить этих балбесов и объяснить, что я пришел с миром.

Правда, создавалось ощущение, что с каждой минутой сделать это будет все труднее. А тут еще властный хрипловатый голос отдал короткий приказ: «Отведите убийцу брата на Плато Смерти!».

Какого убийцу? Какого брата? Вы что, угораете⁈

Глава 14

Какое-то время у меня даже получалось оценивать обстановку. А что, тебя несут, почти как боевое знамя полка, освободили от тяжести рюкзака и прохлады меча, разве что не дают двигаться. Но это уже сущие мелочи. Так что верти головой и запоминай детали, если сможешь — бросай хлебные крошки, чтобы вернуться обратно. Правда, с последним вышла заминка. У меня не оказалось хлеба, да и чуры держали крепко, словно боясь, что мне придет в голову удрать.

Я даже пытался общаться с суровыми лобастыми карликами. Мол, произошла чудовищная ошибка, я Матвей Зорин, друг чуров, а никак не убийца их брата. И даже сестры, чтоб проклятую нечисть черти побрали. Но коротышки не обращали на мои потуги никакого внимания. Чем-то я их успел разозлить, хотя вроде ничего конкретного для этого и не делал.

Меня пронесли мимо Оси, возле которой уже ругался один из чуров, призывая остальных вернуться к работе. Видимо, Ось являлась чем-то вроде мартеновской печи, ее нельзя просто поставить на паузу. Что мне бросилось глаза — такое ощущение, что гигантский белый минерал или чем он там являлся, еще больше подрос. Или будто бы даже был почти закончен.

Делегация вместе со мной (лихо я как-то упустил из виду) прошла мимо тех самых крохотных дверей, откуда прибыло подкрепление, и добралась до гигантских деревянных створок. Точнее, чурам они наверняка казались невероятно громадными, а так были не более двух с половиной метров в высоту. Что меня позабавило больше всего — так это скальная порода, оказавшаяся прямо за ними.

Другими словами, эти ворота представляли собой своеобразную обманку. Но это для самых обычных существ, которые не умели перемещаться в пространстве. Чурам они явно были нужны, чтобы проносить большие грузы. В качестве последнего сегодня выступал я.

Нираслав, тот самый неприятный хмырь, который мне не понравился еще тогда и продолжал не нравиться сейчас, прикоснулся левой рукой к деревянному полотну, а правой дотронулся до одного из держащих меня чуров. И в следующее мгновение я почувствовал себя слепым кутенком, который впервые открыл глаза. Потому что свет был везде.

Только это оказался не тот нежный и приятный свет, ласкающий тебя со всех сторон теплым утром. Казалось, он проникал сквозь кожу, пытаясь разорвать меня изнутри, подобно тысячам плотоядных жуков заползал в любую ложбинку.

Я почувствовал, как меня кинули на что-то твердое, слышал голоса, шуршание, ощущал запах чего-то резкого, словно бы даже химического, но ничего не видел. А еще было нестерпимо больно. Точно меня бросили на раскаленную сковороду и теперь медленно обжаривали. Что самое противное, даже не разберешь как именно — снаружи или изнутри.

Секунд через десять зрение стало возвращаться. Правда, не до исходного состояния. Создавалось ощущение, что я резко стал близоруким, у которого отобрали очки — удавалось различать лишь смутные очертания окружающих предметов. К примеру, неподалеку высилась арка, явно сложенная из камней. Хотя бы потому, что кроме камней тут ничего не было. Сам я лежал на относительно ровной площадке без намека на хоть какую-то редкую растительность. Судя по щербатой твердой поверхности под пальцами — мы оказались в горах. Точно, меня же собирались вывести на экскурсию на Плато Смерти.

Собственно — осознание того, что я знаю, где именно нахожусь, стало единственным приятным фактом. Казалось, все остальное здесь относится ко мне крайне враждебно. Включая мерзкую нечисть.

Чуры стояли неподалеку. Их было немного, всего пятеро или шестеро — трудно определить, потому что фокус постоянно пытался удрать. Но что меня удивило, на всех были накинуты балахоны с капюшонами. Словно им тоже не доставлял особого удовольствия местный ультрафиолет. Или у них в моде белая кожа, как у азиатов?

— После разрушения Оси это место стало опасно даже для правцев, — проговорил кто-то из них. Кто — не разберешь. У меня из-за нарастающего звона в ушах эти слова внутри головы отдавались эхом. — Для пришельцев из других миров оно смертельно.

— Спасибо, что сообщили, — поблагодарил я не вполне искренне.

Язык тяжело, с кровью отлипал от гортани и ворочался во рту, как переваренная сарделька. Будто я не пил целую вечность. А пальцы на глазах раздувались, как если бы их изнутри накачивали воздухом, и покрывались огромными волдырями, которые тут же лопались. Что мне совсем