Проклятый клад - Сьюзен МакКоли

Прекрасное тёплое чувство охватило моё продрогшее, истрёпанное беспокойством тело. Спокойствие, радость и любовь мгновенно разлились по венам. Как если бы я одновременно обнял маму и погрузился в горячую ванну с пеной, только ещё лучше. Мне хотелось закутаться в это чувство, как в плюшевое одеяло. Если бы я только мог забрать этот крест и сбежать в какое-нибудь безопасное место, где не будет больше ни приведений, ни экстрасенсов. Никогда.

Внезапно в прекрасном золоте распятия я уловил блестящий синевой взгляд – на моей шее висел Назар Бонджук. Мой Назар. Точно такой же, как тот, который подарила мне мама. Тот, который спас меня от мистера Уилкса. Тот, который Ханна и Джейсон подарили мне в знак дружбы и любви. Ханна, с которой я повёл себя так жестоко, и Джейсон, мой лучший друг, который в эту самую минуту лежал без сознания и мог умереть, не верни я крест в собор до захода солнца. Образ Джейсона, распростёртого на земле в сырой землянке, живо предстал перед моими глазами. Я представил, как его дух вечно томится там взаперти с пиратом и священником. Представил его мёртвым. Эти мысли вернули меня в реальность. Я затолкал распятие поглубже в сумку и застегнул молнию. Нельзя было терять ни минуты.

На слабых дрожащих ногах я двинулся вперёд сквозь бушующий хаос воды и ветра. На путь, который в обычный день занял бы у меня не больше пяти минут, я потратил почти полчаса. В неглубоких местах я прижимался поближе к зданиям, цепляясь за выступающие части, а в глубоких – ступал осторожно, чтобы не налететь на очередной скрытый объект. Спустя несколько минут, показавшихся мне вечностью, я стоял на незатопленной паперти[15] собора и колотил в высокие двери онемевшими от холода кулаками.

Бах. Бах. Бах.

С каждым ударом я молился, чтобы кто-нибудь ответил. Разве священники остаются в церкви во время урагана? Живые, во всяком случае.

Бах. Бах. Бах.

– Пожалуйста, откройте! – позвал я. На фоне воющего ветра и проливного дождя мой голос прозвучал жалко.

Скрежет отпираемого засова вселил в меня надежду, что в соборе кто-то есть. Спустя мгновение полнолицый, растрёпанный, встревоженный и вполне даже живой священник приоткрыл передо мной дверь:

– Да? В чём дело?

Проверив, нет ли на ступенях кого-нибудь ещё, он толчком распахнул дверь шире, впуская меня внутрь:

– Боже милостивый, дитя, что ты делаешь на улице в такую погоду? Буря разбушевалась не на шутку. Заходи же скорее!

Я вошёл в небольшой притвор[16], не обратив внимания на столь ненавистное мной слово «дитя». Благодарность и возможность спрятаться от дождя оказались сильнее любого раздражения.

– Пожалуйста, проходи внутрь и обсушись маленько. А я пока заварю тебе чаю, – предложил святой отец. Какое счастье, что он не завалил меня вопросами с порога, а сразу предложил помощь. Мне этого не хватало. После смерти мамы мы с отцом не слишком часто ходили в церковь, но это не означало, что я не верил в Бога. После всего, что я узнал, увидел, услышал и почувствовал, я не сомневался, что жизнь после смерти продолжается. Просто я не был уверен, что библейские Рай и Ад существуют.

– Спасибо за помощь, отче. Я очень ценю её, но мне ещё нужно вернуться назад.

– Но куда, дитя? – Он оглядел меня с ног до головы. – У тебя кровь. Ты поранился дорогой сюда? Никто, будь он стар или млад, не должен выходить на улицу в такую погоду, – поморщился он, качая головой.

Возможно, Фрэнк скажет мне то же самое, когда всё закончится. Если, конечно, я доберусь до бара целым и невредимым. Но я не мог бросить Ханну и Джейсона наедине с парой призраков и смертельным проклятьем.

– Со мной всё в порядке, отче. Я просто врезался в велосипедную стойку и порезал колено. Это пустяк, – отмахнулся я, стягивая с себя сумку и опуская её на мраморный пол.

– Как бы то ни было, паводковая вода может занести заражение. Обязательно сходи к врачу после урагана. И, ради всего святого, сделай прививку от столбняка, если ещё не делал, – посоветовал он.

На меня нахлынули тёплые воспоминания о нашем с мамой походе на прививку, когда мне стукнуло одиннадцать. Я всегда ненавидел уколы, и мама старалась отвлечь и повеселить меня чем-нибудь вкусным после них. В тот день мы вдвоём уплели по огромному банановому мороженому.

– Я в порядке, отче, – повторил я. – Мне делали прививку от столбняка в прошлом году.

Он одобрительно кивнул, но не удержался от вопроса:

– Как же ты оказался на улице в такой ураган?

– Я начинающий экстрасенс. Сейчас я работаю над делом, и меня кое-кто ждёт. Я просто обязан вернуться. Здесь недалеко. Со мной всё будет в порядке, поверьте. – Не дав ему шанса ответить, я присел, расстегнул молнию на сумке и, не дотрагиваясь, продемонстрировал ему содержимое. – Полагаю, оно принадлежит собору.

Широко раскрыв глаза, священник охнул и перекрестился. Затем он протянул руку и осторожно коснулся золотой филиграни:

– Неужели… Это то самое распятие, которое украли из собора в тысяча восьмисотом году?

– Вы знаете об этом? – Я немного удивился, что современный священник слышал о кресте, украденном более двухсот лет назад.

– Знаю ли я? – В его голосе прозвучал укор. – Конечно, я знаю. Все в соборе знают эту историю. Это распятие благословил сам папа Пий VI Римский, затем его пожаловали нашей церкви для алтаря, когда её возвели в ранг собора в тысяча семьсот девяносто третьем году. И всего через несколько лет его похитили пираты. – Он покачал головой, выражая гнев, печаль и удивление. – Его больше никто не видел… До сегодняшнего дня. Где ты его нашёл? – спросил он, взяв крест в руки и прижимая к себе, как младенца.

Меня охватила ревность, и на мгновение я испугался, что он оставит распятие себе. Но потом я вспомнил слова отца Дюбуа о том, что только священники могут держать его бескорыстно, и успокоился. Кому, как не ему, знать об этом.

– Все эти годы распятие пролежало спрятанным в одном из местных заведений, но я не имею права разглашать детали. Я оставлю это на усмотрение владельца, если он захочет поговорить с вами после, – объяснил я, гордясь тем, что говорю как Фрэнк, не давая даже мельчайшего намёка на то, мужчина владелец или женщина.

Священник уставился на меня пронзительными голубыми глазами и схватил за плечо неожиданно сильно для человека его возраста. Впрочем, хватка отца Дюбуа тоже была довольно крепкой. Для призрака.

В глазах