С мейсе Райкконен что-то не так - Анна Ледова

– В столице у меня есть некоторые подвязки, – не таясь, рассказывала она, разливая теперь настоящий чай. – Я туда уже полтора года поставляю кое-какие эликсиры на основе растунций… Нет, всё законное, не думай. Я ведь себе возраст не перед отбором подправила, а гораздо раньше: хотела на имя отца грант столичный на ведение аптечного дела выбить. Там льгота есть для отдалённых и тяжело осваиваемых провинций вроде нашей полустепи плюс отягощение в виде незамужней дочери до двадцати пяти лет у опекуна-вдовца. Под этот грант я три аптеки в Альмате быстро выкупила, пока тут ещё не понимали толком, что с растунциями делать. «Степическая сила» – слышала о такой марке?

Я только глаза округлила. Так большая часть торговцев на рынке растунций именно под этим названием свою продукцию и продавала!

– Это я, – скромно улыбнулась Агата. – Сама уже думала перебираться в столицу и там рынок сбыта расширять, а тут всё к одному вышло с отбором этим… Отцу и так без разницы, где свои крокозетки выращивать: в Альмате или в Этернаполисе. А мне там и помещения уже под оранжереи присмотрели…

Возможное замужество Агата не отрицала и даже допускала романтическую причину его. Но в первую очередь представляла себе брак как равноправный деловой союз, что в патриархальной Альмате было маловероятно. «Истинные дочери степей», конечно, были таковыми – смелыми, решительными, не знающими страха. Ровно до замужества и первого ребёнка. Ибо по устаревшим законам именно этой части страны всё их имущество в браке переходило к мужу. Столица в этом смысле была более прогрессивной.

Я в очередной раз восхитилась баронессой. Она точно знала, чего хотела от жизни, у неё был чётко выверенный план, и эмоциям и случайностям там не было места – только голый расчёт.

– Только не считай меня, пожалуйста, меркантильной стервой, идущей по головам, – улыбнулась Агата. – И не думай, будто чем-то обязана мне за вчерашнее. Знаешь, наверное, это глупо… Но я верю в судьбу. Вчера я абсолютно случайно прихватила маменькин старый веер на бал, хотя он совершенно не подходил к моему платью, да и вообще ими уже почти никто не пользуется. Но вдруг появилась ты, понятия не имеющая о местных дуэлях. Это определённо знак судьбы. Уверена, и ты на моём пути появилась неспроста. Может, мироздание тоже мне что-то подкинет…

– О, в этом не сомневайся! Судьба в моём лице как раз с ответной любезностью, – рассмеялась я. – Кстати, если у тебя нет костюма для верховой езды, то советую послать служанку к твоей портнихе прямо сейчас.

И я рассказала ей об испытаниях, что ждут нас на будущей неделе. И о том, как собираюсь покинуть отбор – просто ничего не делая в следующем туре.

– Уна, я всё равно не понимаю, почему ты так противишься этой возможности… Если тебя пугает столица своими размерами, то не переживай: я ведь уже говорила, что успела завести там некоторые связи благодаря поставкам эликсиров. Я непременно поддержу тебя на первых порах.

Я только криво усмехнулась. Нет, столица меня не пугала. Я прожила в ней в совокупности два или три года. И была бы действительно счастлива иметь такую умную и проницательную подругу. Но не там.

Я подлила Агате ещё чая из заварника. Ничего лишнего в напитке не было, да и характерный запах честнока я бы распознала сразу. Тем не менее сейчас я была готова выговориться без всякого дополнительного стимула. Видимо, действительно необходимость назрела. Да и Агата д’Эртенгель показалась мне человеком, заслуживающим ответного доверия. Пожалуйста, подруга, спроси сама, а то у меня смелости не хватит начать…

– Уна, я не ошибусь, если предположу, что у твоего нежелания ехать в столицу имеются и другие, глубоко личные причины? – мягко спросила Агата. – Нет, если не хочешь – не отвечай…

– Имеются… Эх, да что тут скрывать-то, – вздохнула я. – Моя маменька там числится придворной дамой последние двадцать лет… Собственно, ради карьеры она меня и бросила.

Глава 20

Как всякое первое начинание у людей неопытных, Эрика Рауна Виолетта Стефен-Дари (опустим ещё десяток имён) у своих родителей, мягко говоря, не удалась.

Нет, изначально сам этот брак был неудачным, но причину развода стороны по молчаливому обоюдному согласию списали на меня.

Наверное, в каком-нибудь романе этому мезальянсу посвятили бы несколько трагичных глав, но я скажу проще: они встретились. Титул и деньги.

Графским титулом обладал отец, маменькина же семья знатным родословием похвастать не могла, зато сколотила неприлично большое состояние на торговле. И, как это часто бывает, деньгам в какой-то момент стало остро недоставать благородной обёртки. У обёртки же, наоборот, кроме титула, пожалованного за разработку мраморных месторождений в Аль-Маттани, и скромного особняка в тех же глухих степях за душой ничего не водилось.

Отец родился в Альмате, но сбежал в Деннети, едва ему исполнилось шестнадцать, не видя на малой родине для себя перспектив. Там же в Деннети он встретил маменьку – честолюбивую дочь богатого торгаша Райкконена, который только одного не мог дать любимой дочурке: статуса благородной мейсе. Но мог купить, и сделка эта незамедлительно состоялась к вящему удовольствию обеих сторон.

О любви у родителей речи не шло, но они честно попытались создать семью, несмотря на великую разницу в темпераментах, интересах и взглядах на жизнь. Начали, как это часто бывает, с ребёнка.

И родилась я.

Деннети был самым крупным городом на севере королевства. Основной статьёй дохода являлся лес: судоверфи с западного побережья охотно покупали вековые сосны, а дубовая мебель местного производства славилась на всю страну. Но именно из-за леса-кормильца здесь как нигде были сильны суеверия. Несмотря на чётко обозначенную законом официальную религию и закреплённый статус магов (не божественный, а научный, и не в противовес признанным богам, а в дополнение им), здесь до сих пор верили во всякую нечисть. В Хозяина Тропы, в леших и болотниц, в Зелёного Духа и Ночную Заплутеницу. И в ведьм, да.

Распознать ведьму проще простого – это каждому в Деннети ведомо. Рождается ведьма в кровавую луну; от обережных колыбельных воет хуже волка, не в силах терпеть молитвенные напевы; глаз у неё зелен, как у змеи, а на макушке бушует адское пламя.

В общем, какого чёрта у жгучего брюнета и нежной блондинки родилась огненно-рыжая я, никто так и не понял. Отец винил маменьку в неверности, маменька кляла сомнительную графскую родословную отца. Нянюшки, а с их лёгкой руки и весь город,