Твое... величество! - Галина Дмитриевна Гончарова

- Да.

- И я с ней.

- Да.

- А ты с нами рядом будешь?

Феликс только вздохнул.

- Я ведь подданный Картена. И его величество мне ничего пока не приказывал.

И не говорил. А только и Марию он оставить уже не сможет. И Анну. Как их бросить одних? Таких беззащитных? Стоит только подумать, что его девочек может кто-то обидеть… руки в кулаки сжимаются! И когда только королева и Анна перешли для него в категорию «своих»?

Феликс не знал ответа.

Но и Мария, и Анна для него были своими, родными, любимыми, хоть и по-разному, их обеих надо было беречь и защищать. Вот Тину и Мелиссу – нет, у них вторая ипостась есть, они сами за себя постоять могут. А королеву надо.

И Анну надо.

И наличие второго облика у Марии ничего не меняло, и общая ядовитость – тоже.

- А если ты будешь моим женихом? Как тогда?

Феликс пожал плечами. Получилось чуточку неловко, попробуйте такое проделывать лежа. Анна вцепилась ему в плечи.

А глаза у нее глубокие, как и у матери. Темные.

Нет, не было ничего сексуального, Феликс не извращенец, чтобы на десятилетних девочек смотреть, просто подумалось вдруг, что лет через пять за Анной стада мужчин бегать будут. Даже если у нее таких объемов, как у Дианы не вырастет.

- Не знаю.

- Тогда я тебе официально предлагаю руку и сердце, - голос Анны надломился на последних словах, и Феликс невольно обнял ее, притянул к себе… девочка была, словно кусочек льда. Вся замерзла, то ли от ветра, то ли от нервов. Чего ей это стоило? Вот так прийти, решиться…

- Девочка…

- Я знаю, я маленькая еще, но я вырасту. А люблю я тебя уже сейчас. И ты мне нужен, и важен, и я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Не потому, что ты красивый, а потому, что ты настоящий, - Анна тряхнула головой, и Феликс чихнул. Волосы в нос попали. – Я не знаю, я просто так вижу…

- Я буду рядом.

- Ты…

- Я приму твое предложение, - решился Феликс. Ну не мог он ее сейчас оттолкнуть, просто не мог! Это было бы даже не жестокостью – раной, от которой девочка бы точно не оправилась следующие… да может, и на всю жизнь! От такого шрамы на сердце никогда не заживают. – Только с оговоркой. Если через пять лет ты еще раз его повторишь, пойдем в храм. А пока – просто так. Я буду твоим женихом, и никуда от тебя не уйду. Согласна?

Анна выдохнула.

Словно гора с плеч свалилась… страшно! Безумно страшно, и раньше она бы никогда, и ни за что… но что-то сдвинулось за последний год, что-то изменилось. И Анна открыла в себе новые силы.

Куда только делась та девочка, которая тенью скользила по дворцу и плакала из-за презрительных взглядов? Сейчас бы…

Взгляды, говорите? Ну и радуйтесь, что у вас глаза есть. Пока.

- Я – повторю через пять лет.

- Я подожду.

В свою кровать Анна забиралась довольная, как кошка, сожравшая всю сметану на кухне.

Феликс теперь ее. А она – его. И с этим уже можно противостоять и отцу, и придворным, и всему остальному миру! Никому она свое счастье не отдаст! А не нравится?

Не задерживаю!

***

Второй разговор Марии и его величества Иоанна состоялся ровно через десять дней после первого. Иоанн, вернувшись к себе, мрачно напился, перебив об стену все пустые бутылки. Против обыкновения, не орал песни, не буянил, а молча надирался, понимая, что выхода нет. Он загнан в угол, и Мария еще очень милосердна. Кто другой и больше мог бы потребовать.

Она же…

Где там еще одна бутылка?

Мария тоже не давила.

Пусть Иоанн отойдет от первого приступа бешенства, пусть придет в себя, пусть подумает спокойно. А уж потом… потом он и сам согласится на ее условия.

Ждать пришлось недолго.

И то!

Сын!

Кому-то другому Иоанн мог бы не поверить. Но зная, когда родился малыш, ровно через девять месяцев после той ночи, зная саму Марию… честность у королевы была основной чертой. Потому и сложно было ей при дворе, что не любила она врать. Старая Мария.

Та, которую он убил.

Она никогда не врала ни мужу, ни детям. А вот новая Мария могла бы солгать, только смысла не было. Четко математический подход. Вранье должно приносить выгоду и не разоблачаться при проверке. Тогда можно. В противном случае не стоит и начинать, чего время-то тратить?

Иоанн был мрачен и недоволен. Мария спокойна и уверенна в себе. Так что первой разговор начала именно она.

- Вы обдумали мое предложение, Иоанн?

- Когда-то ты называла меня иначе.

- До того, как умерла, а мой муж привел в нашу постель дешевую рыжую шлюху, – огрызнулась Мария.

Иоанн поднял брови.

- Ты ревнуешь?

- Брезгую, - поморщилась Мария. – дело не в ревности, нет. Бывают поступки, которые пачкают тебя грязью, и потом не отмоешься. Ты король, ты можешь приказать многое, но ЭТО тебе не забудут.

- Ты и не дашь?

- Мне и не надо. Ты казнил Эрсонов, ты запугал придворных, но ты ничего не сделаешь с народной памятью.

- Пфффф!

- Не стоит так презрительно относиться к народу.

- Это всего лишь корова, которую можно за рога и на бойню.

- Бешеной коровы и львы боятся.

Иоанн хмыкнул.

- Раньше ты так не говорила.

- Поумнела. Да и много ли мы на самом деле говорили? Ты хотел меня услышать? Понять? Поддержать? Я не помню этого, Иоанн.

- Ты можешь мне дать шанс сейчас.

- Не могу, - Мария качнула головой. – Единожды предавшим дважды не верят. Довольно. Мои условия ты знаешь. Дети, безопасность, свобода, пусть и втайне. Ты согласен?

- Да, – слово выпало, словно гирей покатилось по мозаичному полу. Ох и нелегко же Иоанну было на такое соглашаться!

Его жена!

Это ж… вот ваши тапочки пошли бы к другому хозяину, да сами, добровольно? Вы такое стерпите? Имущество из дому уводят, считай, воруют! Грабят же! Средь бела дня!

Мария поняла его чувства,