Вкус смерти - Влад Райбер

– Сейчас видел нашу соседку. Ту, которая напугала меня в детстве. Помнишь? Ты еще мне сказала, что она ведьма.

У мамы вдруг расширились глаза и задрожали губы.

– Где ты ее видел? – спросила она с дрожью.

– Да там… Во дворе… – осторожно добавил я, не понимая этой бурной реакции. – Может, вызвать кого-то? Скорую, например. А то она ходит почти голая.

Мама кинулась в комнату.

Я скинул рюкзак на пол, снял обувь, куртку и прошел за ней. Она стояла у окна, вцепившись в занавеску.

– Мам, ты же не думаешь, что она правда ведьма? – спросил я с долей иронии.

– Иди ешь, – ответила она, стараясь казаться спокойной.

Наверное, ей просто не хотелось отвечать на мои вопросы.

С того дня рутина жизни прокисла, и в воздухе запахло порченым. Что-то изменилось. Какое-то время это было на уровне ощущений, а потом прорвалось и вылилось на всеобщее обозрение.

Я встретил своего соседа по лестничной площадке. Дядя Ваня был коренастым мужчиной маминого возраста, с круглыми щеками и пузом, как барабан.

– Здорова, Федор! – сказал он, позвенев ключами.

И я вдруг заметил, что у него в правой части лба здоровенная шишка. Она была красно-фиолетового цвета. А сосед вел себя так, будто на его голове ничего не было. Я подумал, может, он не хочет вдаваться в подробности? Но мой интерес пересилил чувство такта.

– Дядя Ваня, что это у вас на голове? – спросил я обеспокоенно.

Сосед поймал мой взгляд и растерянно тронул лоб.

– Ой! Больно! – скривился он. – Вот это шишара… Фурункул, что ли вскочил… Плохо выглядит?

– Да. Неважно, – не стал врать я. – Я подумал, вы ударились обо что-то. Ну, или вас…

– Ох, Федь, как ляпнешь, хоть стой, хоть падай!

Шишка была размером с грецкий орех. Я видел такие только в мультиках.

– Ничего, до свадьбы заживет! – сказал дядя Ваня и, подмигнув мне, зашел к себе в квартиру.

Я не беспокоился за соседа. Все-таки он взрослый человек и мог сам о себе позаботиться. Однако ночью меня тревожили его стоны за стенкой. Сначала он просто тихо подвывал, как собака, а потом эти звуки стали похожи на рыдания.

– А-а-ах… А-а-ах… – выплакивал он.

Я думал, что дядю Ваню беспокоит боль, но было в этих криках и какое-то глубокое отчаяние. И почему он не вызовет врача?

Сосед жил один, мама всегда называла его конченным холостяком. Позаботиться о нем было некому.

Я уснул и проснулся под его стоны. Утром дядя Ваня рыдал уже с хрипами, будто не унимался всю ночь и сорвал голос. Почему он с раннего утра не побежал в больницу? Наверняка ему плохо!

Теперь я решил, что пойду к нему и выясню, в чем дело. Вышел на площадку, несколько раз нажал на кнопку звонка и крикнул:

– Дядя Ваня! Что с вами? Может, скорую?

Дверь открылась.

– Пройди… – прохрипел сосед и отвернулся, не показав лица.

Я вошел в крохотную прихожую, прикрыв за собой дверь. Дядя Ваня обернулся и показал ужас, который с ним случился.

Вчерашняя шишка прорвалась, а на ее месте вырос витый черный рог! И с другой стороны пробивался такой же! На лице и шее мужчины запеклись струи крови.

– Ты их видишь? Рога видишь?! – всхлипывал сосед.

– Вижу… – еле произнес я, пытаясь сдерживаться от шока.

– А-а-ах, – зарыдал дядя Ваня, схватившись за голову. – Ведьма! Это она все!

Я был так растерян, что ушел, оставив плачущего соседа наедине со своей бедой. Мне было слишком страшно видеть невозможное. У людей не растут рога. И ведьмы существуют только в сказках.

Я словно вернулся в детство и снова поверил в нечистую силу. В мой мир опять закрались тени и страхи, которые казались детскими и давно пережитыми. Все было таким непонятным, таким невероятным. В моей голове роем летали мысли, и я не мог их упорядочить.

Мама стала молчаливой и задумчивой. Улыбка исчезла с ее лица. Она почти не разговаривала и часто сидела в своей комнате, будто прячась от кого-то.

Я попытался затронуть тему про ведьму перед ужином, когда мама накладывала мне картофельное пюре:

– Расскажешь мне про ту страшную женщину?

Мама обернулась с потемневшим от напряжения лицом. В ее руке застыла ложка.

– Не надо тебе это знать, просто не подходи к ней и не разговаривай. Никогда! – она поставила передо мной тарелку с едой и внезапно вышла из кухни. Я бы даже сказал – сбежала!

– Ты что, не будешь со мной ужинать? – крикнул я.

– Аппетит пропал, – холодно ответила она из спальни, будто ее что-то обидело.

Все в нашем доме стало странным. Я больше не слышал за стенкой стоны соседа. Теперь оттуда доносились мокрые сопящие звуки, напоминающие насморк.

Мама боялась лишний раз выйти на улицу. Она все время сидела в своей спальне за ноутбуком и даже не выбрасывала мусор. Хотя контейнер находился в пяти метрах от подъезда. В магазин тоже стал ходить только я. Мама молча сняла с себя эту обязанность. Просто перестав пополнять запасы.

Идя домой с пакетом продуктов, я встретил соседку с нижнего этажа, которую не сразу узнал. И чуть не прошел мимо, но она вдруг сказала:

– Здравствуй, Федор!

– Наталья Викторовна… это вы? – я замедлил шаг, присматриваясь к ней.

Женщина не изменилась лицом, но она стала совсем другой. Она всегда была длинноногой, как настоящая модель – ростом около ста восьмидесяти сантиметров или выше. А теперь мы с ней сравнялись в росте.

Я метр семьдесят, и она стала такой же. Всем известно, что к старости люди начинают расти вниз, но не настолько же! Да и вообще, Наталья Викторовна была довольно молодой женщиной – лет сорок пять, не больше.

Изменилась соседка и фигурой тоже. Раньше она была стройной, а теперь стала шире. Пуговицы на пальто были натянуты, точно вот-вот лопнут. Шея почти исчезла, а голова вжалась в плечи, как у черепахи.

– Такая я теперь, – сказала Наталья Викторовна, обреченно вздохнув.

Я не стал спрашивать о причинах. Все можно было прочесть без слов.

В ее глазах было что-то общее с моей мамой и соседом дядей Ваней. Тот же страх, растерянность и непонимание, как жить дальше.

Наталья Викторовна тоже стала жертвой чего-то ужасного, что долго скрывалось в тени и теперь вышло на свет.

Все становилось только хуже, как и погода на улице. Солнце ни разу не показалось за целую неделю. Каждый день холодные туманы покрывали землю, а небо закрыло плотными серыми тучами.

Я старался думать о чем-то приятном,