Амурская соната Чёрного Дракона - Алексей Ветров

что Максим просто завёл её в тёмный, безлюдный коридор старого дома. Запах сырой известки и застоявшегося воздуха щекотал ноздри, шаги отдавались глухим эхом. Но стоило сделать ещё несколько шагов, как стены будто отступили, а пространство потекло, как чернила по мокрой бумаге.

Воздух уплотнился, стал влажным, как утренний туман над Амуром, когда река ещё хранит ночной холод. Он лип к коже, будто невидимые руки удерживали, не позволяя повернуть обратно. В нём смешались запахи нагретого дерева, горьковатого льда и густых, пряных благовоний. Марина узнала этот аромат – он был почти таким же, как в одном маленьком китайском храме во Владивостоке, где она когда-то, не зная зачем, зажгла палочку ладана.

Под ногами лежал гладкий, как зеркальная поверхность, камень, но он пружинил, словно под ним текла живая, медленная река. Где-то вдалеке глухо звучал низкий, протяжный гул – не ветер, не вода… скорее, дыхание чего-то огромного.

Тусклый свет впереди медленно разгорался, переливаясь то мягким янтарём, то холодным серебром. Через несколько шагов они вышли на набережную – и Марина поняла, что это не её город.

Река здесь была шире и глубже. Её течение текло, как расплавленный металл, медленно, но с внутренней силой. Вода отливала бирюзой, серебром и редкими вспышками зелёного нефрита, будто в её глубине плавали звёзды. Издалека доносился тихий плеск, и казалось, что каждое движение воды сопровождает невидимый взгляд. На противоположном берегу тянулся город, где старый Хабаровск переплёлся с древним Китаем. Черепичные крыши с изогнутыми краями сверкали, шпили венчали медные шары, стены украшали каллиграфические узоры, тонкие, как штрихи туши. Между домами тянулись деревянные галереи, подвесные мостики и резные перила, где золотые драконы переплетались с журавлями.

– Где мы?.. – тихо выдохнула Марина.

– Здесь это место зовётся Хэй Лун Цзян – Река Чёрного Дракона, – ответил Максим. – Мы в Зеркальном Хабаровске.

Она заметила, что набережная полна людей… или тех, кто только казался людьми. Некоторые носили тяжёлые халаты с вышивкой облаков и фениксов, другие – простые одежды, но их цвета были настолько насыщенными, что ткань будто светилась изнутри. Мимо прошёл мужчина с глазами цвета старой бронзы, а за ним – девушка с серебряными волосами в платье, расшитом иероглифами, которые меняли форму, словно дышали. Марина почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Они… видят нас? – спросила она.

– Видят, – кивнул Максим. – И многие знают, кто ты.

– Почему я?..

– Потому что твоя дочь уже была здесь. И не случайно.

Они пошли вдоль берега. Каменные плиты мостовой были испещрены резьбой – лотосы, карпы, волны, спирали, похожие на завитки ветра. Иногда линии сходились в круг, в котором Марина могла поклясться, что виделась змеевидная тень. Вдоль берега тянулись небольшие пагоды, и от каждой доносился перезвон колокольчиков, тонкий и хрустальный.

Город шумел особым шумом: звон колёс по брусчатке, негромкие возгласы на русском и древнем северокитайском, шелест шёлковых рукавов, аромат жареных каштанов и чая с лотосом. Откуда-то доносился звук струн – старинная мелодия, в которой было что-то тревожное, как в предупреждении.

– Здесь живут те, кто перешёл из вашего мира, – сказал Максим. – Одни остались по доброй воле, другие… потому что путь назад закрылся.

Марина почувствовала, что в этом "закрылся" было что-то большее, чем просто потерянная дорога.

Они свернули в узкий переулок. Лакированные панели стен сияли золотой инкрустацией, над дверями висели красные фонари, а каменные львиные маски у дверей казались живыми. Из одной лавки тянуло густым ароматом сушёных трав, пряным и тёплым, с ноткой имбиря. Где-то в глубине темноты промелькнула пара глаз – слишком больших, чтобы принадлежать человеку.

– Здесь опасно задерживаться, – тихо сказал Максим. – В этом городе ложь умеет носить лицо правды.

На одной из дверей висела вывеска, где кириллица переплеталась с ровными иероглифами.

– Что это значит? – спросила Марина.

– Это не для тебя, – коротко бросил он. – Но тот, кто сможет прочесть, поймёт, зачем ты пришла.

Переулок вывел их на просторную площадь. В центре возвышалась башня с часами, крыша которой была украшена фигурками драконов. Казалось, их усы медленно колыхались в такт дыханию ветра. Стрелки часов двигались рывками, а где-то в глубине башни тикал другой, глухой, неровный ритм.

Вокруг башни стояли торговцы. На прилавках лежали фарфоровые чаши с чаем, сияющим изнутри, амулеты в форме нефритовых тигров, шкатулки с лентами, на которых плясали золотые символы. Старуха в чёрном халате капнула в сосуд янтарную каплю – и тот засветился, как маленькое солнце.

– Что это?.. – начала Марина.

– Не трогай, – перебил Максим. – Здесь всё имеет цену. И не всегда в монетах.

У дальнего края площади, под навесом из резного дерева, сидел старик с лицом, как высохшая кора. Его усы и бородка колыхались без ветра. Он увидел Максима и слегка склонил голову.

– Привёл её? – спросил он по-русски с мягким акцентом.

– Да, – кивнул Максим. – Мы ищем девушку. Молодая, тёмные волосы, серые глаза.

Старик провёл рукой по выцветшей вышивке на рукаве, затем поднял взгляд:

– Здесь никто не появляется случайно. Если она пришла – значит, её позвали. И она ответила.

– Кто позвал? – спросила Марина.

В его зрачках отразилась река, тёмная, но сияющая изнутри.

– Хэй Лун, Чёрный Дракон.

Эти слова повисли в воздухе, как удар медного гонга. Максим сжал её плечо:

– Пойдём. Город пока к нам благосклонен.

Они растворились в переулках, где алые фонари качались, будто в такт невидимому сердцу реки. А за их спинами тёмная вода мерцала нефритом и серебром, храня в глубине судьбу, к которой Марина ещё не была готова.

Глава 5. Нефритовый кулон

Ночь в Зеркальном Хабаровске не просто темнела – она дышала.

Тьма была мягкой, как тушь, разведённая в воде, и казалось, что, если сделать шаг в сторону, можно утонуть в ней, как в чернильном колодце. Здесь не было привычных желтых фонарей. Вместо них – тёплый свет красных бумажных шаров, подвешенных к резным балкам домов. Они колыхались от ночного ветра, и внутри каждого дрожало крошечное пламя, похожее на зрачок живого существа.

Луна висела низко и странно близко, так что её свет, смешиваясь с огнём фонарей, превращался в тёплое серебро. Оно ложилось на крыши с загнутыми краями, будто выгнутые спины старых драконов, отражалось в зеркальной воде каналов и цеплялось за лица прохожих. Иногда в их чертах проступало что-то лишнее – как будто поверх привычного облика проступала чужая тень.

Марина шла за Максимом по узкой улочке, вымощенной серыми плитами. Под ногами камень был гладким и