Книга воздуха - Елена Булганова

От такой отповеди Лида сперва даже опешила – именно потому, что слова парня были справедливы и пробрали ее до печенок. Маскируя это, выпалила сердито:

– Можно подумать, в этом есть хоть какой-то смысл. У этого типа полно талантов! Если он захочет пообщаться со мной, то просто превратит тебя в соляной столб без слуха и зрения, или ушлет пешим ходом куда-нибудь во Владивосток, или еще чего похуже. И дело не в том, что ты человек – он и с Лазарем легко может такое проделать. Так чего ради?

И, не дожидаясь ответа, зашагала в направлении дома. Ричард в два счета ее догнал, пошел рядом и все же ответил:

– Да, все верно. Но Лазарь просто не хочет, чтобы ты волновалась, оглядывалась на каждом шагу. Диббуку нет резона снова общаться с тобой, вы вроде и так выполняете его приказ. А все равно ты в постоянном напряжении, верно?

Весна кивнула, выдохнула сокрушенно:

– Прости, снова меня занесло. Ты прав, конечно. Это же Лазарь! О душе он всегда волнуется больше, чем о теле. И о тебе тоже позаботился: мы должны взаимно друг дружку отвлекать.

– Думаю, так, – улыбнулся Рик, и Лида в какой раз против воли подумала, что улыбка у него обалденная. Не удивительно, если незнакомая Ингрид втрескалась в собственного вассала, и теперь расплачивается за эту любовь.

– Я больше никогда не стану от тебя убегать, – себе под нос, зато от души пообещала она.

Глава 11. Человек в железной маске

К дому Лазаря подходили уже в мире и согласии. И почти бегом, потому что утренняя паркая жара не прошла даром, а теперь над поселком собиралась серьезная гроза. В разгар дня потемнело так, как в период белых ночей не бывает и после заката.

Укрывшись от первых тяжелых капель на веранде, Лида первым делом подошла к окну, потихоньку в него заглянула. И сердце запрыгало от радости: Лазарь вернулся! В гостиной горел верхний свет, профессор сидел за «вечниковским» столом, обложился стопками книг. Экран ноутбука подсвечивал его черты, делал их еще крупнее, выразительней. Лицо сосредоточенное, немного печальное, но спокойное.

«Так вот как выглядит Лазарь, когда он один. А при нас всегда улыбается».

Сердце согрелось и переполнилось такой тревожной нежностью, что, будь Лида одна, она бы не посмела войти в дом. Вот так бы стояла и смотрела сквозь стекло хоть до вечера. Но Ричард, конечно же, ее чувств разделить не мог и уже колошматил костяшками пальцев в дверь. Профессор Гольдман вышел к ним уже с фирменной улыбкой на губах и задорными смешинками в шоколадных глазах.

– Проветрились, молодежь? Как раз собирался отыскивать вас под ливнем.

Лиде очень не понравилось, вот прямо зацепило, что он как будто увязывает их с Ричардом в единое целое. Она поспешила обойти парня, плюхнулась в свое любимое кресло и выдала скороговоркой:

– С возвращением! И, Лазарь, Джулия в городе. Я говорила с ней.

Профессор живо перестал улыбаться, безошибочно угадав, что рассказ будет невеселый. Весна подробно расписала ему встречу с вечницей, умолчала лишь, что гуляла одна – ну, формально же Ричард находился поблизости, даже влез в их беседу и едва не нарвался на неприятности.

– Это очень печально, – глухо произнес Лазарь, когда она замолчала. – Догадываюсь, как много этот ребенок значит для Джулии. И нам в самом деле придется поторопиться, чтобы она как можно скорее получила дочку обратно.

– Думаешь, это возможно? – насморочным голосом спросила Лида.

Рыжий гигант вроде как удивился, высоко поднял брови:

– Само собой. Диббук, надо отдать ему должное, все хорошо продумал. Даже отыскал вечницу, которая неплохо знает тебя, твой характер и твои, Лидуся, слабости. То есть сможет в случае необходимости надавить на нужные точки. Он не причинит вреда ее ребенку. Плохо то, что, захоти он натравить Джулию на тебя или кого-то из твоих близких – она будет действовать в интересах своей малышки, это ясно. Но мы постараемся, чтобы до этого не дошло. Пока Диббуку нет смысла торопить и нервировать нас – мы из графика не выбиваемся.

– Тебе удалось хоть что-то узнать по нашему делу? – сменила тему Лида. И моментально на лицо Лазаря воротилась довольная улыбка.

– Конечно. Я получил от своих коллег историков несколько рукописей книг и монографий, которые еще только готовятся к изданию. И оттуда почерпнул одну невероятно интересную историю. Устраивайтесь поудобнее.

Ричард, который до того стоял на пороге, будто ждал, не прогонят ли его, на этих словах встрепенулся и оседлал стул. Верхний свет Лазарь погасил, для лучшего эффекта, наверное. И стало ясно, что грядет грандиозная гроза, ее сполохи каждые несколько секунд озаряли комнату. Гром пока звучал на периферии, но приближался быстро и грозно.

Лида поджала ноги и натянула на них желто-зеленый мохнатый плед – в доме похолодало, в приоткрытое окно вливалась влажная свежесть. Ливень вошел в полную силу и лупил по черепичной крыше так смачно, что приходилось напрягать слух, чтобы услышать рассказ друга.

– Думаю, вам приходилось читать или смотреть фильмы про одну детективную загадку времен Людовика Четырнадцатого, – начал профессор таким интригующим голосом, как только он и умел. – А именно про заключенного, известного как Человек в железной маске.

– Ну а то, – тут же сказала Лида, довольная, что не посрамила звание студентки истфака.

– Вроде фильм о нем смотрел, – не так уверенно вторил ей Ричард. – С Леонардо ДиКаприо.

Лазарь ласково им кивнул и продолжил:

– В общем, суть дела такова: с семидесятых годов и до конца семнадцатого века в тюрьмах Франции и Италии содержался пленник, лицо которого никому не дозволялось видеть. Он всегда носил маску, правда, не железную, как придумали позднее, а из черного бархата. Возможно, с железными пружинами в районе рта, чтобы не снимать ее во время еды. У его камеры были двойные двери, так что нельзя было слышать, что в ней происходит. Узника кормили раз в день, причем вместе с начальником тюрьмы в камеру всегда входила пара мушкетеров, готовых пристрелить бедолагу, попытайся он заговорить или снять маску. Лишь брошенный на пол матрас был в камере из удобств, причем после смерти узника он был сожжен, а стены тщательно закрашены. Много веков исследователи ломали головы, кто же был этот несчастный. И мне даже пришлось пожалеть, что в те годы я больше проводил времени в Англии и Испании.

– Какие есть версии? – спросил явно заинтригованный Ричард. В минуты волнения его лицо из просто классически-красивого