Корпорация Семаргл - Стас Свобода

Светка потащила банку с париком на кухню, я остался на раскладушке, размышлять. Размышлять почему-то не удавалось, мысли то и дело соскальзывали куда-то в сторону паникующих чаек. Словно они предвещали что-то тревожное и неприятное. Нет, глупости же.

Ну?

Парики и чайки отошли куда-то в мрак, и я заснул, как ни странно, даже без кошмаров. С утра я проснулся бодрый, полный желания кого-нибудь побить. Желание прошло, во всяком случае, стихло настолько, что его можно контролировать. И пошел на кухню. На кухне меня встретила голова без лица. Потом до меня дошло, что это парик на банке. Я подергал парик за прядку, думая о том, что надо его куда-то еще убрать. Не нравится мне что-то парик на кухне. В комнате тоже не нравится. В ванной его не поставлю, не хочу делить место уединения с париком.

– Влад, – Светка села рядом со мной и поставила тарелку с рисом и котлетами. Была моя очередь готовить ужин. Чего я никогда не любил делать, у Светки лучше выходит. Но график дежурств, увы, никуда не денешься.

– Чего тебе, несчастная? – спросил я, вонзив вилку в котлету.

– Сейчас я тебя стукну, сам несчастным станешь, – огрызнулась Светка и откусила от котлеты с такой злостью, словно представила, что это мое тельце. Даже рука зачесалась бок потрогать.

– Так чего тебе? – примирительно спросил я, доедая котлету, пока Светка зверски издевалась над кашей.

– Тут бы этот пустырь посмотреть, который рядом с нами. Какой-то он нехороший.

– Как скажешь, – я отодвинул пустую тарелку и потянулся. – Что там не так? Русалки завелись?

– Сам дурак. Какие русалки далеко от воды? Если бы здесь постоянно текло, как на Парамоновых складах, тогда понимаю.

– Их же тысячу лет, как закрыли, – удивился я.

– Это не отменяет того, что там была вода. Могли быть и русалки.

Светка сгребла грязную посуду и закинула ее в раковину. Я продолжал сидеть и думать. Ладно, так и быть, схожу. А то еще Кисель снова позвонит, попросит, чтобы я к нему на днюху пошел.

– Слышь, а ты знала, что у Киселя сегодня днюха? – спросил я, соизволив пойти и заварить себе кофе.

– Нет, а ты пойдешь?

– Ты чего? У меня нет никаких причин туда тащиться.

Я сделал горячий глоток кофе, обжегся и скривился.

– Ну хоть подарок отнеси.

– А чего ему подарить? Эспандер? Боюсь, он меня неправильно поймет.

Светка тоже задумалась. Она не лучше меня разбиралась, что можно дарить людям. И гадала, что такое есть нейтральное, чем потом не ударят по голове. Или не выдавят вежливую улыбку, означающую: лучше бы ты вообще не заморачивался.

– А подари ему пособие для защиты от хулиганов.

Я расхохотался. Но потом решил, что подарок будет забавный, если успею его найти в книжном. Пока до него доберусь, тысяча лет пройдет, и Кисель свою днюху отпразднует не один раз.

– Ладно, я пошел смотреть.

Взяв рюкзак с Эспи, я выполз на улицу. Пустырь встретил меня ржавыми качелями, на которых никто давно уже не катался. И взглядом в спину. Такой знакомый давящий взгляд, он словно манил меня обернуться. Почему-то вспомнились Орфей и Эвридика, которым позволили уйти из Аида, при условии, что Орфей не обернется. Орфей обернулся, насколько я помню.

Эвридика осталась в царстве мертвых. А вот если я обернусь, чем мне это грозит? Тем, что тот, кто стоит у меня за спиной, бросится на меня?

Мне стало неуютно. Я почти обернулся, невыносимо просто стоять и ждать. Вдруг он прыгнет, а я этого не увижу, может, мне вообще бежать надо. Не то, чтобы было страшно, нет. Но вот неуютно – точно.

Возможно, права Светка, что со мной что-то не так.

Я сорвался с места, и, тяжело дыша, побежал через дорогу, еле успев ткнуть ключом в дверь. Домофон радостно запиликал, пропуская меня. И дальше я уже мчался по лестнице, перескакивая через ступеньки. Чуть не сбил поздоровавшегося соседа.

– Куда вы так, молодой человек? – спросил он.

– Парик расчесать, – буркнул первое, что в голову пришло.

Сосед не успел ничего сказать, а я уже нырнул за дверь, и рухнул на пол. Все, меня нет, я умер.

Но долго умирать мне не позволили. Заорало приложение. Я вяло выудил телефон из кармана и принялся разглядывать. Загрузил приложение и с интересом посмотрел, что мне выскочило сразу пять уведомлений. Мне начислили баллы. Потом Гугл просил ему написать. И…

Ярчук?

Не фига себе история. Ярчук же никогда не общается с рядовыми. Это… ну, как сказать… Он – элита, выше его только Совет, или как там они называются, которые всей нашей жизнью рулят.

Я написал Ярчуку, гадая, что могло понадобится ищейке, выслеживающей нечисть.

Ярчук не ответил.

Ладно, не очень и хотелось. То же мне, обидчивый какой.

Я повернулся на бок и написал Гуглу. Гугл, в отличие от Ярчука, откликнулся моментально. Он перешел сразу к делу и сказал, чтобы я остерегался Ырку. Я расхохотался. Слово какое смешное.

– Злыдень – тоже слово смешное, – ответил он по телефону. Жаль, что не видеозонок, я бы посмотрел, как этот загадочный Гугл выглядит. И вообще, у нас нет что ли славянского божества, отвечающего за знания? Почему это современный Гугл должен быть?

Потому что он все знает?

– Погугли Ырку, Влад. Тебе станет не до смеха.

– А что, о нем правду пишут? – удивился я.

– В основном. – загадочно отозвался Гугл и оборвал связь.

Я пожал плечами и залез в поисковик. Ырка встретил меня бледной рожей с горящими, как у кошки глазами. Я чуть не подавился. Нет, нельзя же так людей пугать. Можно и заикой заделаться. Это я еще нервами крепкий, а будь на моем месте кто-то другой, ну…

Нормальные боязливые люди вряд ли будут искать Ырку.

– Самоубийца, значит. – я поднялся и потянулся. И неожиданно вспомнил женщину, которая повесилась после того, как ее муж бросил. Может ли она быть Ыркой? Некоторые вот считают, что Ырка – это все-таки женщина.

Мне как-то все равно, если честно.

Только вот проблема в том, что Ырка якобы охотится на всех одиноких путников ночью. Я же ощущал пристальный давящий взгляд посреди белого дня. Значит ли это, что за мной бегает не Ырка?

Хорошо хоть я старый для того, чтобы за мной Укрут бегал, черный человек, сующий детей в мешки.

Ну ладно, пойду разбираться с Ыркой. Я посмотрел, что мне может понадобиться. Так, факел я не сделаю. А если и сделаю, то меня еще за психа примут.