Корпорация Семаргл - Стас Свобода

отражение в чайнике. Бледная физиономия и светящиеся глаза.

Ырка, продолжая шуршать, медленно подбирался ко мне. И как только он вообще в дом просочился? Это не Жердяй, ему не нужна тонкая щель. И не вампир, которому нужно просто дать разрешение. Это вообще-то Ырка. Ему неоткуда здесь взяться. Он мне мерещится.

– Пошел прочь, – потребовал я.

Ырка не ответил, очень жаль. Иногда чужой голос дает возможность сосредоточиться. Я медленно пошел к дверям. Ырка следовал за мной, судя по шуршанию. Ну все, я сошел с ума, как мне кажется. Остается только сдаться в психушку. Но там психов за людей не считают, так что лучше не надо. Я не хочу, чтобы меня там еще большим психом делали.

– Ырка, а Ырка, убирайся отсюда. А то щас тебе «Отче наш» прочитаю.

«Отче наш» я не знал. Кроме первых двух слов. Хотя… я вспомнил, что Буки боятся того, что в них поверят взрослые. Именно поэтому они при взрослых никогда не появляются. Но я же ведь взрослый, почему Бука меня не боялся?

Ха.

О чем я думаю?

Ырка снова переместился предо мной и попытался заглянуть в глаза. Василиск прямо какой-то. Я отвернулся и вспомнил. Огонь. Но у меня здесь камина нет, печи нет. Только плита газовая. Я подошел к ней и снял чайник с кипящей водой.

Ырка приближался.

– Раз, два, три… Ырка, лови!

Я сунул в огонь тетрадку с физпрактикумом и швырнул в Ырку. Тот заорал и бросился бежать. В глаза я так и не посмотрел, что меня обрадовало. А вот то, что Ырка убежал далеко – это ещё лучше.

Во всяком случае, хочется верить.

– Влад, ты уверен?

Светка с сомнением разглядывала книгу мифов и легенд славян.

– Уверен, – серьезно отозвался я. И протянул Мишке книгу. Тот удивленно взял ее, посмотрел и рассмеялся. Я так и не понял, почему. А дальше… ну дальше было празднование.

Неинтересно даже…

Глава 10. Смерть в обличье Росомахи

Я писал на стене: «Кисель дурак».

Отошел на пару шагов и полюбовался плодами своих трудов. Неплохо вышло, хотя немного криво с одной стороны. Но ничего, зато чувствуется стиль. Можно хоть сейчас на конкурс граффити подавать.

Выкинув баллончик в урну, я пошел домой в приподнятом настроении. Может, и нехорошо такие вещи делать. Мне это уже не раз говорили, но когда я кого слушал? Во всяком случае, без дополнительных аргументов. Кто там сказал, что доброе слово лучше всего работает в паре с кулаком?

Я повернул голову полюбоваться своей надписью еще раз и не заметил, как врезался в кого-то. Кто-то тихонько охнул женским голосом. И я подхватил чуть не упавшую девушку.

– Сорри, – галантно сказал я, разглядывая незнакомку с интересом. – Не хотел вас сбивать с ног.

– Все в порядке, – она вежливо улыбнулась. – Я сама виновата.

Я с сожалением отпустил ее и проводил взглядом. Незнакомка с длинными роскошными рыжими волосами, одетая в черное мини, несмотря на прохладную погоду. Осень, однако. Но смотреть приятно. Нет, не на погоду.

Незнакомка удалилась, и я начал нормально функционировать. Думать, короче говоря. Надо было все-таки номер телефона попросить. Вдруг захочется пообщаться снова, а я ее не найду. Вряд ли она будет участвовать в конкурсе красоты. Хотя эта могла бы…

На дороге что-то блеснуло. Я наклонился и поднял. Гребень, но какой-то странный. На пластик не похоже, на дерево тем более. Белый, длинный и неровный, словно из рыбих костей сделан, не самая приятная на вид штука. Но кто знает, вдруг оно для волос или кожи головы полезно.

Зато какой отличный способ догнать незнакомку и вернуть ей потерянное.

Заорал телефон.

Я чуть не выронил гребень, но на звонок ответил. Нет, это не был «Семаргл». Светка. Светка не просто была, она была злая и жаждала кого-то убить. Хорошо, что не меня, плохо, что вообще в скверном настроении. В таком состоянии она больно кусается, в переносном смысле.

– Свет, ты чего такая, словно, черная мамба укусила?

– Очень смешно, сейчас я посмотрю, каким ты добрым останешься. К нам этот приезжает. Из Питера.

– Этот? – удивился я.

И сообразил. «Этот» был наш кузен, Гаврюша, как я его называл. На самом деле, Гаврил, и как только родители на такое имя решились, не понимаю. Этот самый Гаврюша про наше существование не вспоминал, ему хорошо там у себя жилось. А потом вдруг резко решил навестить своих кузенов? Да пошел он.

– Да, этот. Он решил, что будет здорово остаться здесь на пару дней. А то и пару десятков. Я ему намекала, что ему здесь не рады. Но он что-то сопротивляется.

– Ты хочешь, чтобы ему об этом намекнул я?

– Я хочу, чтобы не только я мучалась.

Светка молодец. Светка знает, как испортить настроение. Я мрачно пообещал, что приду в срок, будем развлекать этого Гаврюшу вместе.

Пока шел домой, надеялся, что этот каким-то загадочным образом испарится. Но Гаврюша не испарился, Гаврюша ждал меня дома, нагло рассевшись на моей раскладушке и требовал деликатесов.

– Совсем с ума спрыгнул? – уточнил я, вымыв руки. – Какие тебе деликатесы на стипендию? Ее не хватит даже для того, чтобы коммуналку оплатить.

– А ты не прибедняйся, – фыркнул Гаврюша, почесывая шею. – Я знаю, что вы не бедствуете.

– То-то мы в таких роскошных хоромах живем. Вам на каком этаже постелить, первом или десятом? – ядовито спросил я, переобувшись прямо в комнате. Гаврюша скривился, но почему-то промолчал.

– Так чего ты к нам завалился? – спросила Светка, тоже не любившая и не умевшая в деликатность. Мне с ней хорошо жилось, а вот остальным – не очень. Но это уже проблемы остальных. Не нравится, не общайтесь. Я так и делаю, если не получается выгнать из дома.

– Собаки у вас нет, кота тоже.

– Да неужели? – Светка чуть не порвала полотенце, которым вытирала посуду. Я взял у нее полотенце и начал сам вытирать. – Спасибо, что просветил, а то мы не знали. И как мы без этого знания до сих пор жили?

– Ты могла бы с братом и повежливее быть, – Гаврюша обиделся.

– С братом я и так сама вежливость.

Я чуть не поперхнулся.

– А вот со всякими, что в дом врываются, не могу, уж извините.

– Светка, забей на него. Если не получается выгнать, пусть делает, что хочет.

– А… – Светка заткнулась и уставилась на меня.

– Но о себе пусть сам заботится. Я ему холопов не найму. И сам прислуживать не буду.

Гаврюша обиделся сильнее.