Новое назначение - Андрей Александрович Васильев

Она зашла в дом, за ней направился Францев, на ходу подмигнув Олегу, мол, «вот так у нас новеньких встречают». Олег, немного ошарашенный увиденным, последовал за ними, аккуратно притворив за собой массивную деревянную дверь.

Внутри все было не менее чудно. Вместо привычного обезьянника с парой храпящих бомжей и поста, где за стеклом сидел бы дежурный в форме, а также прилагающейся к любому стандартному ОВД легкой сутолоке, его встретила тишина, полумрак и даже некоторая теснота.

Здесь имелись лишь пара древних даже на вид скамеек, вделанных прямо в стену, да некое подобие все того же поста напротив входа. Но именно что подобие, поскольку ни о какой закрытости от мира речь тут не шла. Это было просто огороженное деревянными стойками пространство, в которое человек попадал не через дверь, которая по инструкции должна быть всегда закрыта, а просто откинув доску на петлях. Внутри этого условного квадрата находились: стол (на котором лежала одинокая сушка), стул да несколько на вид антикварных шкафов, до отказа забитых разномастными папками. Один, что любопытно, был на колесиках.

— Что-то не так? — поинтересовался Францев не без хитринки. Он явно заметил недоумение новоприбывшего сотрудника.

— Непривычно, — не стал врать Олег. — Дома по-другому.

— Так то дома, — похлопал его по плечу начальник. — Там щи-борщи, холодец да селедка под шубой. А у нас — вот так.

— В смысле — в ОВД, — поправился юноша.

— Ноги вытираем, — велела тетя Паша. — Только полы помыла, а вы давай натаптывать!

— Кстати, ты разместишься именно здесь, — шаркая подошвами кроссовок, сообщил Францев Олегу и ткнул пальцем в сторону рабочего стола: — Это и есть твое новое место. Отдельно отмечу — пока. И не думай, что мы тебя запихиваем туда, куда другого, который свой, не посадим. Не один сотрудник начинал службу в отделе именно отсюда, с дежурки. Не все, врать не стану, но многие.

— И вы? — не удержался от вопроса молодой человек.

— И я, — кивнул Аркадий Николаевич. — Меня Пиотровский, тогдашний начальник отдела, сюда сразу законопатил, за что я ему благодарен по сей день. Почти год тут просидел и считаю, что это время мне очень на пользу пошло. Здесь старые дела, которые читать не только можно, но и нужно, ибо опыт предшественников может предостеречь от ряда ошибок и промахов; вовлеченность во все текущие проблемы отдела, поскольку все происходит на твоих глазах; плюс пара неплохих советчиков, которые иногда весьма разумные вещи изрекают. Хотя, что скрывать, случается, и всякую чепуху мелют.

Олег было хотел высказаться на этот счет в той связи, что, мол, он не гордый и много о себе не понимает, потому сядет туда, куда посадят, но сделать этого не успел, поскольку в этот самый момент у него случилась галлюцинация. Показалось ему, что из-за шкафа вынырнул сильно немолодой мужик в очень-очень старомодной одежде, какую можно увидеть на актерах в фильмах про девятнадцатый век (у Олега в голове даже мелькнуло слово «вицмундир», как видно, вылезшее откуда-то из подсознания), укоризненно глянул на Францева, покачал головой, дескать, «как же такое говорить можно» и обратно за шкаф забрался.

Потому вместо пространной речи Олег моргнул, потер глаза ладонью и выпалил:

— Блин!

— Чего? — удивился Аркадий Николаевич.

— Да мерещится невесть что, — немного жалобно сообщил ему Ровнин, внезапно вдруг ощутив доверие к этому тертому жизнью, но несомненно доброжелательному дядьке. — У меня вчера-сегодня ой-ой выдались, видно, на нервах и видится разная ерунда.

— Пойдем в мой кабинет, — предложил Францев. — Там чайку попьем, а после ты мне о своих приключениях и расскажешь. Ну а я после тебе о том, как оно дальше обстоять станет, разъясню.

— И особо турусы на колесах не разводи, — добавила тетя Паша, которая из красной лейки с выпуклым зайчиком на обоих бортах поливала алоэ, стоящее на подоконнике единственного окна в дежурке. — Этот все поймет как надо. Сразу же видно.

— Молчи, грусть, — вздохнул начальник отдела. — Всякий раз одно и то же — не знаю, с чего с вновь прибывшими начать разговор. С нашим поколением как-то проще было.

— Да так же, — хихикнула уборщица. — Себя вспомни. Я ж тогда в кабинете была, все видела. И сегодня, пожалуй, загляну. Вот цветы только протру — и зайду.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, который был чуть попросторнее первого, Олег огляделся. С левой стороны коридора он увидел закрытые двери нескольких кабинетов, причем из-за одной раздавался приглушенный смех и неразборчивый матерок. Справа же дверей было всего три — две напротив друга, а одна в самом конце, массивная, железная, с вделанным в нее большим круглым сейфовым замком.

— Оружейка? — предположил Ровнин, заметив, что Францев наблюдает за ним.

— Скорее хранилище. Давай заходи, чего застыл?

Кабинет начальника был не сильно велик, но, пожалуй что, уютен. В центре его расположился стол. Даже, наверное, с большой буквы, вот так — Стол. Огромный, массивный, дубовый, на ножках, которые даже мамонту бы подошли, с зеленой кожей в центре, он поражал воображение. На нем, наверное, можно было даже спать. И, что примечательно — никакого хаоса там в помине не наблюдалось, папки и бумаги были аккуратно сложены в стопки, пепельница сияла чистотой, а телефон, стоящий на углу, оказался вполне себе современный, кнопочный.

На стене, что напротив стола, висела карта Москвы, причем явно не очень новая и не имеющая почти ничего общего с той, что лежала у Олега в сумке. Тут и шрифт был пожирнее да покрупнее, и улицы прорисованы детальнее. А еще в ней торчало десятка три хаотично воткнутых булавок с красными головками.

— Садись, — усевшись, предложил Францев новому сотруднику. — Чего застыл?

— Это места преступлений у вас отмечены? — преодолев некоторую робость, осведомился Ровнин, устраиваясь в очень удобном кресле, которое по возрасту, несомненно, являлось ровесником тех шкафов, что стояли внизу. А то и предшественником. — Да?

— И да и нет, — не стал тянуть с ответом Францев. — Преступления случились, но речь, скорее, идет о тех, кто их совершил, но пока не понес за это наказание. Вот как полный расчет оформим, тут я булавку и выну.

— То есть задержите их? — уточнил юноша.

— То есть накажем, — негромко, но веско объяснил Францев. —