Адепт теней. (Не)случайная встреча - Римма Кульгильдина

большой глоток горячего кофе. И всё равно Марк опередил меня с вопросом:

— Ты не смог попасть на территорию вашей же собственности?

Эмиль зажмурился, как кот, объевшейся густой сметаны, разве, что не заурчал от удовольствия и протянул:

— Не-е-а-а. На саму территорию я попал, а вот к месту, где предположительно лежит или должна лежать наша Белая Лилия, пройти не смог. Знаете, это такой древний заслон! Я вообще с таким впервые встречаюсь. То есть раньше, ну-у-у, совсем-совсем раньше подобная фишка была в ходу, но давно уже не применяется. А ещё я метнулся и глянул на ваших мертвяков, так вот один из них — последний хозяин амулета. Их вместе закрыли. А другой мужик — случайно забредший бомж. Мда-а-а…

— Так что за заслон-то? — с интересом спросил Марк.

— Мы же туда попали, — одновременно с ним сказал Кудесник.

Вместо ответа Эмиль снова сел на диване и облокотившись на стол, заботливо посмотрел на меня:

— Ты доела?

Я сыто кивнула, допивая кофе.

— К Белой Лилии может пройти только девственница, — глядя прямо на меня, сказал Эмиль.

Я всё-таки поперхнулась.

Трое мужчин с интересом уставились на меня, словно увидели диво-дивное.

— Хорошо, что не на единороге, — тихо сказала я, осторожно поставив пустую чашку на место и не поднимая глаз.

— А подчинить амулет может только некромант, — продолжил сверлить меня взглядом Эмиль.

— Я ничего не знала об этом, — я подняла глаза и посмотрела на вампира.

Как же я жалела сейчас, что Кудесник своими неосторожными действиями снял мою внутреннюю защиту. Хотя может это и хорошо! Хочешь проверить меня, Эмиль? Давай. Смотри. Я тебе откроюсь.

Я сделала глубокий вдох. Эмиль напрягся. А на выдохе я впустила вампира в свой разум. Его глаза расширились от удивления, но он тут же воспользовался приглашением и нырнул в мои мысли, а Кудесник рядом подобрался, как перед прыжком. Не разрывая зрительного контакта с вампиром, я на ощупь нашла руку напарника и сжала её.

11.3. Фирин. Стеклянный обрыв

Эмиль мягко вынырнул из моего сознания и не сказав ни слова задумчиво уставился в окно. Я судорожно перевела дух и неохотно выпустила руку Виктора. Мне не приходилось до сегодняшнего момента впускать кого-либо в своё сознание и чувствовала я себя довольно паршиво. У нас дома такие практики были не приняты между живыми, а в Академии запрещены. Тем не менее я прекрасно знала, что нужно делать. С самого детства я помогала родителям работать с магическими амулетами, что попадались к нам в лавку. Как правило, это был антиквариат с запутанной историей, и новые хозяева просили нас подредактировать прошлое магических вещей. Проникновение в суть предмета, начинённого магией, мало отличается от погружения в сознание человека. Алгоритм один и тот же. Но одно дело знать, а другое почувствовать на себе. От ощущения, что кто-то прошёлся по моим мыслям и чувствам, заглянул в самые потаённые уголки сознания, было муторно. Я до конца так и не поняла, почему разрешила Эмилю проникнуть в сознание, это был нелепый порыв. Меня передёрнуло.

Кудесник молча положил руку мне на плечо и чуть сжал ободряя. Тут же возникло нестерпимое желание потереться об неё щекой, и я почувствовала, как жгучая краска заливает моё лицо. Стало душно и захотелось выскочить из кофейни на воздух, чтобы глубоко вдохнуть, пусть летнего, раскалённого жарой, но всё же свежего воздуха. Мысль, что Кудесник сейчас до нюансов чувствует, что со мной происходит, добавила и жара, и смятения. Я дёрнулась, но рука напарника надавила, не давая встать. В этот момент с противоположной стороны на меня подул прохладный ветерок. Я с удивлением подняла глаза и уткнулась прямо в добродушный взгляд Марка. Он с комфортом развалился в своём кресле, и его призрачные крылья обмахивали меня, как опахала. Я смущённо улыбнулась, окончательно понимая, что эти существа свободно читают мои мысли и чувства, словно раскрытую книгу. И впервые эта мысль не вызвала страха или отторжения, потому что не только читают, но и принимают всю какая есть. Со всеми потрохами. Кроме Эмиля, конечно же.

— Странно… — проговорил вампир, всё так же глядя в окно и не обращая внимание на моё состояние.

— Стеклянный обрыв? — понимающе уточнил Марк.

Я услышала, как тяжело вздохнул Кудесник.

— Возможно… — тихо проговорил Эмиль, а потом обернулся ко мне и спросил. — Ты знала, что среди щитов, что так грубо и неосторожно сорвал наш друг — любитель идти напролом, были не только твои?

Я осторожно кивнула.

— Были ещё родительские. Защитные и родовые.

— Не только родительские, — выдержав паузу, проговорил Эмиль. — Следящие чары, отвод глаз, контроль передвижения. Всё очень хорошо замаскировано под стандартный набор защиты некроманта. Я бы не увидел, кабы не наш друг… Он аккуратно работать не может, поэтому разнёс всё в клочья. Очень показательные, надо сказать, клочья. Я постоянно поражаюсь, насколько виртуозно складывается цепь случайностей, как только в игру вступает Кудесник. Вольно или невольно. И ведь это чудо чудное никогда ничего не просчитывает, просто прёт напролом, а потом умные мужи сидят и ломают голову, как у него получилось.

— Ты под словами «умные мужи» себя что ли имеешь в виду, — хохотнул Марк.

— А ведь я тоже думал, что может быть проще проверки нашего склепа, — проигнорировав выпад Марка, сказал вампир. — Даже обрадовался, что старейшины настаивали на участии Кудесника, подумал, может простили-прониклись, хотят вернуть. А надо было сразу задуматься, что это «ж-ж-ж» неспроста.

— Что такое «стеклянный обрыв»? Какой-то обряд? Я никогда не слышала о таком, — спросила я.

Эмиль с недоумением уставился на меня. Где-то за спиной ровно жужжала кофемолка. Даня радостно приветствовал новых посетителей. Хлопали дверцы, звенел колокольчик над входом. Кофейня жила своей жизнью, а над нашим столом ватным одеялом повисло молчание.

— Нет, — первым встрепенулся Эмиль. — Нет, ты и не могла о нём слышать. Я регулярно забываю, что не все, с кем я общаюсь, полюбили этот туристический мир и практически обосновались в нём, как мы. Закономерно перенимая слова и обороты. Поэтому наши разговоры иногда напоминают шифры. Стеклянным обрывом называют метод, когда на выполнения заведомо проигрышного дела отправляют женщину. Справится, молодец. Не справится, будет на кого свалить провал. А с тобой получается всё ещё сложнее. Тебя ещё и пасли всё