Архивы Дрездена: Перемены. Адская работенка - Джим Батчер

что некоторые из самых малозначимых вещей, сделанных или сказанных мной, оказали колоссальное влияние на моих соседей. Не хорошее или плохое, но значительное и, в общем и целом, скорее позитивное. По крайней мере, мне так казалось.

Выбери я другие слова или соверши свои поступки в немного другое время – и их жизни могли сложиться иначе, но если бы я не обращал на это внимания, ничего бы и не заметил. Это было мое первое практическое знакомство с законом непреднамеренных последствий, которое легло в основу моей веры в то, что большие, важные вещи складываются из маленьких и обыденных и что даже незначительные наши поступки, во благо или во вред, кумулятивно влияют на наш мир. Многие религии различают свет и тьму и рисуют нам картины героических битв между их сторонниками. Но, может быть, «битвы на своей земле» происходят намного чаще, чем мы думаем? Может быть, они идут ежедневно и большую часть времени мы о них даже не догадываемся – разве что спустя лет пять? Наши мельчайшие решения и поступки имеют значение. Они говорят нам о том, кто мы такие.

Эту идею я попытался изложить в «Воине».

Эту, а также мысль, что вещь, кажущаяся хорошей или плохой, может не быть ни той ни другой – в зависимости от того, с какой точки зрения посмотреть. Многих читателей огорчило случившееся с Майклом в «Маленьком одолжении» – печально, что столь достойный персонаж встретил такую ужасную судьбу и был навсегда покалечен воинами ада. Какая трагедия, что он не смог продолжить схватку!

Судите сами, какой трагедией это стало для него.

Сев рядом с Майклом, я сказал:

– Думаю, вам грозит опасность.

Майкл Карпентер остался крупным, мускулистым мужчиной, хотя заметно похудел. За долгие месяцы в постели и еще более долгие месяцы терапии он превратился в тень самого себя, к тому же так и не смог восстановить все мышцы. Тем не менее Майкл выглядел крепче прочих, несмотря на то что в волосах и короткой бородке проступила седина.

Он улыбнулся мне. Улыбка была прежней, даже стала искреннее и увереннее.

– Опасность? – ответил он. – Боже ты мой!

Откинувшись на старую деревянную скамью стадиона, я хмуро посмотрел на Майкла:

– Я серьезно.

Майкл отвлекся, чтобы подбодрить второго бейсмена – точнее, бейсвумен – из софтбольной команды своей дочери Алисии. Затем устроился поудобнее. Старая, облезающая зеленая краска скамьи резко контрастировала с бело-голубой рубашкой Майкла, сочетавшейся с форменными футболками девушек. Крупные синие буквы на рубашке гласили: «ТРЕНЕР».

– Я принес ваш меч. Он в машине.

– Гарри, – невозмутимо произнес Майкл, – я на пенсии. Вам это известно.

– Конечно, – ответил я, шаря в недрах плаща. – Мне это известно. А вот плохим парням, по-видимому, нет. – Достав конверт, я передал его Майклу.

Майкл открыл конверт и изучил его содержимое. Затем положил конверт на скамью рядом со мной, встал и направился вниз, на поле, тяжело опираясь на деревянную трость, с которой не расставался. Из-за повреждения нервов его левая нога почти не сгибалась. Пострадало и бедро. В результате он ходил враскачку. Кроме того, я знал, что один из его ясных, честных глаз плохо видит.

Он принял командование тренировкой спокойно и уверенно, как делал все на свете, вызвав смех и улыбки дочери и других девушек. Они явно получали удовольствие.

И он, судя по всему, тоже.

Я посмотрел на конверт и пожалел, что не очень отчетливо помню лежавшие внутри фотографии. Четкие, профессиональные: Майкл поднимается в церковь по пандусу для инвалидов; Майкл открывает дверь для своей жены Черити; Майкл загружает большое ведро с софтбольными мячами в багажник семейного фургона Карпентеров; Майкл на работе, в крепкой желтой каске, показывает на недостроенное здание, разговаривая с каким-то мужчиной.

Фотографии пришли ко мне в офис по почте, без какого-либо объяснения или записки. Однако смысл был ясен и отвратителен.

Моему другу, бывшему Рыцарю Креста, грозила опасность.

Тренировка закончилась через полчаса, и Майкл вернулся ко мне. Секунду стоял, разглядывая меня, затем произнес:

– Меч покинул мои руки. Я не могу принять его снова, особенно по неясной причине. Я не буду жить в страхе, Гарри.

– Так, может, вы согласитесь жить с предосторожностями? – спросил я. – По крайней мере, пока я не выясню, что происходит?

– Не думаю, что моя скорая смерть входит в Его планы, – спокойно ответил он.

Не составляло труда понять, когда Майкл говорил о Всевышнем. Он умел вставлять заглавные буквы в устную речь. Не знаю, как ему это удавалось.

– А как насчет «о дне же том и часе никто не знает»? – поинтересовался я.

Он сухо улыбнулся:

– Вырвано из контекста.

Я пожал плечами:

– Майкл, я бы с радостью поверил в любящего, справедливого Бога, который заботится обо всех и о каждом. Но я видел, как страдают невинные люди. И не хочу, чтобы вы стали одним из них.

– Я не боюсь, Гарри.

Я поморщился. Так и знал, что он это скажет, поэтому заранее приготовился к грязной игре.

– А как насчет детей, друг? Как насчет Черити? Если кто-то явится за тобой, его не будет волновать, что произойдет с близкими тебе людьми.

Когда его подстрелили, Майкл выказал меньше эмоций. Сейчас он побледнел и отвернулся.

– Что вы задумали? – наконец спросил он.

– Буду шнырять и подсматривать, – ответил я. – Может, поймаю нашего фотографа, прежде чем дело зайдет слишком далеко.

– Вне зависимости от моих пожеланий.

– Ну да.

Он покачал головой и натянуто улыбнулся:

– Спасибо, Гарри. Но нет. Я справлюсь.

Дом Майкла являл собой аномалию под боком муниципальной собственности – просторное старое колониальное здание, с белой оградой из штакетника и тенистым двором. Тихая, цельная красота. Его окружали другие дома, но ни одному не удавалось выглядеть таким приятным, уютным и чистым, как жилище Майкла. Я знал, что он много времени уделяет своему дому. Может, причина была в этом. А может, в побочном эффекте визитов архангелов и им подобных.

А может, исключительно в моей голове.

Во всяком случае, у меня такого дома точно никогда не будет.

Майкл подвез в своем белом пикапе нескольких девочек – точнее, девушек, – поэтому дорога домой заняла немало времени, и мы прибыли уже в сумерках. Я ехал за ними, не особо скрываясь, но и не упираясь носом в задний бампер, поэтому не думаю, что кто-либо из них обратил внимание на моего старого «жучка».

Майкл и Алисия вышли из машины и отправились в дом, в то время как я медленно объехал квартал, бдительно осматриваясь.