Корпорация Семаргл - Стас Свобода

крик отзывался по телу невидимыми волнами, я с трудом устоял на ногах. Никогда раньше не встречался с Жердяем, поэтому не знаю, как они обычно ведут себя. И этот… обычный он или нет?

О чем я вообще думаю?!

Открыв окно и не слушая протестующие визги Кольки, я выглянул наружу. Может быть, это мерещится, и никакого Жердяя нет. Но Жердяй стоял там, высоченный, достигающий третьего этажа. Он смотрел и кричал. Беззвучно и так наивно, что мне даже стало его жалко.

Ровно до тех пор, пока он не дотронулся до моей щеки. Кожу обжег холод, я чуть не рухнул на пол, пытаясь массировать щеку, онемевшую от такой то ли ласки, то ли просьбы.

И выругался. Нельзя позволять навьим детям дотрагиваться до тебя. Не все они опасны, но многие могут так пометить, а то и зачаровать. Конечно, Жердяй не замечен за подобным, но это ничего еще не значит.

Однако Жердяя я не интересовал, это существо медленно проползало внутрь, вытягивая тонкие, тощие руки, и будто стелясь ими по подоконнику, по стене, а затем по полу. Когда оно доползло руками до пола, я крикнул, чтобы Колька кинул мне рюкзак. Тот помотал головой, отчаянно и надрывно повизгивая. Я сплюнул и пообещал, что это существо успеет доползти до него, прежде чем Колька скажет какую-нибудь глупость. А еще лучше ему бы признаться, что он натворил.

Колька признаваться не хотел. Колька хотел умереть с чистой репутацией.

На миг я подумал, что оно и к лучшему. Пусть Жердяй добирается до Кольки, душит его своими ледяными конечностями. Я же постою в стороне и буду злорадничать. Но потом я вспомнил лицо Макоши, ее добрые глаза, полные… нет, даже не укора, а удивления.

«Почему ты такой жестокий, Влад?» – спросила она меня при нашей первой встрече после недолгого разговора. Тогда я не нашелся, что ответить. Ну, то есть я сказал: «Это не я жестокий, это жизнь меня таким сделала». Но Макошь подобный ответ не приняла.

Обозвав их всех толкинутыми на всю голову, я сам бросился к рюкзаку, выхватил баллончик и направил на Жердяя. Тот уже втягивал голову, пытаясь протиснуться в маленькую комнату.

Колька отмер, вспомнив, что у него есть ноги и бросился к дверям. Но споткнулся об руку Жердяя, упал. Рука немедленно схватила его за щиколотку, оставляя холодные следы инея…

Я направил баллончик и нажал. Соленая струя зашипела, разбрызгивая капли ядовитой для навьих детей смеси. Жердяй остановился. Он обиженно, даже недоуменно как-то посмотрел на меня, подняв голову от пола. И потек назад. Все это в полной тишине.

Я пошел следом, с трудом сдерживаясь, чтобы не наступить ему на руку или голову. Мне все казалось, что это чья-то тень, бояться нечего. Но щека до сих пор ныла, напоминая о морозном прикосновении.

Захлопнув окно и решив его больше не открывать, я вернулся к Кольке, вздернул его на ноги и хмуро спросил, долго ли он будет отпираться.

– Да не делал я ему ничего! – заорал он, вцепившись в волосы. Я отодвинулся. мне было тошно смотреть на него, слышать его ложь. Я просто хотел убраться подальше от этой гадюки. Но, увы, я обещал Мишке.

Да и штрафных баллов не хочется.

– Не обязательно этому существу. Ты мог кого-то обидеть так, что он умер с этой мыслью, понимаешь? Колись, тебе же лучше станет.

– Не делал я ничего, я простой студент, какой из меня негодяй?

– Ну хорошо, я спрошу Жердяя, вдруг он ответит.

Когда я подошел к окну, Колька испуганно засипел. Орать он уже не мог – сорвал голос от воплей. Но в этот момент открылась дверь, пропуская Мишку с тремя пачками доширака. Он выглядел оживленным, словно и не было здесь никакого монстра.

– Ну что, давайте есть? Влад, ты любишь куриную или говяжью?

– Говяжью, – отозвался я, глядя на Кольку свирепо. Он испугался, но продолжал упрямо молчать. Что за мерзкий тип.

– Сейчас кипятку плесну, и все будет хорошо.

– Не будет, – я постарался выговаривать каждое слово ясно и четко, как диктор. – Твой Колька скрывает какую-то гниль, Жердяй не успокоится, пока его не убьет.

– Не делал я ничего. – Колька почти рыдал.

– Вот видишь, упирается. Словно ему это поможет выжить. Нет, братан, не поможет.

Я подождал, пока лапша заварится и придвинул к себе. Не очень люблю ее, но ничего страшного. Когда за окном стоит Жердяй, который хочет есть и согреться, лапша становится в два раза привлекательнее.

Я чуть не подавился от таких мыслей. Кажется, Мокошь была права… я действительно жестокий человек. А если еще и прогрессировать буду, что тогда из меня получится, Чикатило?

Он, кстати, тоже из Ростовской области, только в Шахтах жил.

В окно снова постучались. Колька обезумел и, не обращая внимания на лапшу, плакал и клялся, что ничего не творил, что самое его ужасное деяние – это шпаргалки на экзаменах. Но кто ими не пользовался?

– Я не пользовался.

Я ухмыльнулся, увидев недоверчивое выражение на его лице.

– Ты врешь!

– Не больше, чем ты. – я снова ухмыльнулся и доел лапшу. Вытер лицо салфеткой и поднялся. Мне не нравилось, что Жердяй перестал стучаться. А еще я вспомнил, что под подоконником была щель. Нет, слишком тонкая, Жердяй в такую не пролезет. Он тощий, но не двумерный же!

Или все-таки двумерный?

Я посмотрел на то, как из-под подоконника выбираются две темные руки. Они стекали вниз, опускаясь на пол. Вскоре к ним присоединилась голова. Медленно, достаточно для того, чтобы я отошел, не отводя взгляда. И вот эти руки и голова потекли по полу. Изредка голова приподнималась, чтобы мы могли увидеть искаженное от крика лицо.

Колька, как ни странно, среагировал первым, и бросился в коридор. Он плакал, кого-то звал, и, кажется, был невменяем.

Я, кажется, тоже…

– Мишка, иди и узнай, что эта тварь наделала. Я буду отвлекать Жердяя. И да, пусть он учтет, что если не скажет, то Жердяй придет на следующую ночь. Он найдет твоего друга где угодно. Понял?

– Да. Но…

– Ты еще здесь? Хочешь пожать руку Жердяю?

Мишка не хотел. Через секунду дверь хлопнула, я остался один. Жердяй медленно полз ко мне. Его рука наткнулась на мой кроссовок. Ногу обожгло холодом, я отодвинулся. Рука поползла ко мне. Жердяй поднял лицо, всматриваясь в меня и снова пытаясь что-то сказать.

– Извини, я тебя не понимаю, – пробормотал я и поднял баллончик, готовый бить в упор. Но Жердяй не спешил нападать. Он пытался обогнуть