Источник - Дмитрий Александрович Билик

не мог природу своих эмоций. Хотелось как-то поддержать старика. Не знаю, взять его, сказать самую большую ложь в жизни взрослых: «Все будет хорошо». Беда в том, что не всегда все бывает хорошо. И не у всех. И это не потому, что ты какой-то не такой, неправильно себя ведешь или отрабатываешь карму. Просто иногда дерьмо случается.

Но сейчас я вышел из собственной квартиры, понимая, что точно не хочу в ближайшее время сюда возвращаться. В том числе, чтобы не столкнуться с Зоей. Василич говорил, что не винит меня в смерти сына. Так ли оно было на самом деле? Не знаю, я бы не смог быть настолько великодушным.

Впрочем, стоило мне оказаться на улице, как ноги сами понесли меня в сторону рубежной силы, что манила издалека. Она напоминала собой ослепительный белый маяк в черном чреве ночи. И что самое важное, я ощущал, что это часть живой силы. Не какая-то хитроумная ловушка нежизни, а именно точка сбора тех, кто пытался бороться с прихвостнями Царя царей. И это воодушевляло. Даже удивительно, что я прежде не почувствовал подобного. Наверное, был слишком занят мыслями о Костяне.

Ноги, само собой, привели меня к Подворью. Только теперь это было не подобие сельской деревушки, спрятанной среди каменных и кирпичных домов, а настоящий форт. Не по внешним признакам, само собой, — тут все тот же ничем не перекрытый, например баррикадой, проход, деловито снующая нечисть и рубежники, которых стало значительно больше.

Единственная разница — это десятки печатей, которые висели над Подворьем и пульсировали, словно кровоточащие язвы и набухшие бубоны, протягивали сотни нитей ко множеству зданий и людей. И это было поистине ужасно и прекрасно одновременно. Словно огромный спрут завис над городом, запустив повсюду свои щупальца.

А ведь я был в питерском особняке, который отвели под жилище самому Новгородскому князю. Но даже там не видел такой защиты. Создавалось ощущение, что здесь поработали совместно несколько рубежников. Да еще на протяжении долгого времени. С наскоку подобное не создашь.

Все, что меня сейчас интересовало — это ответы. Чтобы нашелся какой-нибудь добрый человек, который мне расскажет, что именно здесь происходит. А кто больше всего подходил на эту роль? Ну, если вынести за скобки слово «человек» — то несомненно фурии. Это я шлялся по всем мирам, а они тут сидели на заднице ровно. То есть четко собирали информацию. Возможно, даже против своей воли.

Правда, стоило мне добраться до кружала, как стало ясно, что незаметно отсесть и поговорить о том о сем не получится. Хотя бы потому, что большая часть столов рубежной питейной оказалась занята. Причем ладно бы знакомыми рубежниками — так все сплошь кощеи, да еще непонятно откуда. Я разве что с определенным трудом заметил пару относительно родных физиономий, но не мог вспомнить, где именно их видел.

— Василь, — махнул я рукой. Вот только ответа не получил.

Владелец кружала работал с ловкостью тайских массажисток. Кому-то наливал, с другими разговаривал, успевал кивать, брать деньги и менять стаканы. Заметив меня, он еще какое-то время работал и только спустя секунд пять, улучив момент среди общения посетителей, кивнул головой, давая знак подойти к стойке. При этом, несколько кощеев рядом испытующе поглядели на меня, словно рентгеном просветили.

— Матвей, где пропадал? — спросил Василь, не переставая мельтешить.

— Да то тут, то там. А что здесь происходит?

— Если одним словом, то война. Тут из Прави к нам тварь одна проползла, видел, что с чужанами? Вот то-то. Но это тебе воевода лучше расскажет. Он тебя, кстати, искал.

— Илия живой? — обрадовался я.

Чем заслужил множество неодобрительных взглядов. Видимо, сегодня в этой части Подворья человеколюбие было не в чести. Меня вообще напрягали эти рубежники, которые вдруг перестали разговаривать и принялись внимательно слушать нашу беседу.

— Другой у нас теперь воевода, — мрачно заметил Василь. — Ты сходи, поговори, лишним не будет.

И не прощаясь, сразу же принялся болтать с кем-то из посетителей. Мда, чем дальше, тем все страннее. Я же ясно сказал — получить ответы, а не заработать новые вопросы. Но ладно, мы люди не гордые, можно и сходить до воеводы.

Я не спросил, где именно он сидит, но этого и не требовалось. Если замок пустует, то тут имеется только один дом, где у воеводы мог быть кабинет. Я там уже разок бывал, когда меня сильно отчитывали за произошедшее с водяным. Вот так, Илия, ругал меня, а теперь вон как все обернулось. Был бы поласковее, может… Да нет, точно бы ничего не изменилось.

У здешней резиденции, как я и предполагалось, оказалась охрана. Правда, в этот раз из местных ведунов. Едва ли в их обязанности входило четкое пресечение нарушений, ребята, скорее, выступали в роли адъютантов. Мы перекинулись несколькими фразами, и один сразу скрылся внутри — докладывать. А спустя секунд десять выскочил наружу, давая мне знак войти.

После прохладной улицы в деревянном доме оказалось тепло, хотя тут даже камина или печи не было. Опять магия. Правда, все это меня интересовало в последнюю очередь. Мое внимание привлек тот, кто сидел в окружении кощеев за столом, уткнувшись карту. И только когда он поднял голову, на мое лицо наползла глупая улыбка.

— Привет, — сказал я, никак не ожидая увидеть этого рубежника на посту выборгского воеводы.

Интерлюдия

Илие не надо было быть умудренным годами воеводой, чтобы довольно скоро понять — что-то пошло не так. Об этом догадывались даже ведуны, почувствовавшие сначала резкие возмущения силы, а после услышавшие голос Царей царей. Правда, он не был похож на обычный призыв. Скорее, на крик пролетающей птицы. Словно первожрец куда-то сильно торопился. И у воеводы было предположение — куда именно.

К тому же, Илия более не ощущал хист Травницы. Не то чтобы он питал какие-то особые чувства к Инге. Она всегда была стервой, которая всеми правдами и неправдами добивалась того, что хотела. Поэтому с этой старой рубежницей приходилось держать ухо востро. Оттого она и стала когда-то любовницей Илии. Не из-за большой любви, в подобную глупость воевода давно не верил, — лишь из желания понимать, что замышляет эта хитрая особа. Правда, тогда Инга стала слишком много позволять себе, потому пришлось ее отослать, нажив почти смертельного врага. А когда ее помощь опять понадобилась, Илия вспомнил старую, во всех смыслах, знакомую.

И теперь она мертва. В том, что