Где распускается алоцвет - Софья Валерьевна Ролдугина

более до лиха недотягивала. С правильными инструментами её мог бы прогнать и простой человек…

«Но прогнать мало, – думала Алька, перегнувшись через край сундука и открывая одну шкатулку за другой; бабушка стояла рядом и подсказывала. – Надо избавиться навсегда. Кто знает, может, как раз та мара и вернулась, которую мы отправили в костёр? Вернулась и теперь мстит».

Но это, конечно, было маловероятно – что попадало в огонь, то исчезало навсегда.

Среди прочих полезных вещей она наткнулась на потасканный блокнот на кольцах, свой собственный, где ещё в детстве старательным округлым почерком выводила под мамину диктовку заговоры. На хорошую дорогу, на богатый урожай, чтоб леший по лесу не водил кругами… Про ночниц там точно что-то было.

– Криксы-плаксы, брысь под лавку? – бормотала Алька, перелистывая страницы. Кое-где попадались и рисунки, такие дурацкие, что изображённая нечисть могла бы сгинуть бесследно и просто от стыда. – Нет, не это… Что-то там было про ясное солнышко и брысь в печь…

– Ай? – отозвалась баб Яся, углубившаяся в сундук. – Чего?

– Не, ничего, я читаю! – крикнула Алька. – Кстати, а красные свечи там есть? Ну, вместо красна солнышка и всё такое.

– Где-то точно была связка, – озадачилась баб Яся. – Или я к себе их унесла? Дай-ка в столе посмотрю.

Пока она искала свечи, Алька продолжила листать блокнот. Некоторые заговоры и на заговоры-то не походили, больше на детские считалки или народные песни. Перевернув очередную страницу, она вздрогнула:

Как в травушке, да в муравушке

Алоцвет горит!

Как по небу, ой, да по высокому

Красный змей летит!

Прилетел жених да посватался,

От него в траве мне не спрятаться…

«Может, и хорошо, что я переночую у Даринки, – промелькнула мысль. – Огненный змей туда точно не сунется, к двоим-то».

Алоцветом в округе называли маки; они часто вырастали в поле среди пшеницы, так же как и васильки. И вокруг дома их тоже раньше было порядочно – где одно, там и другое. Альку – Алику – прозвали Аленьким Цветочком даже раньше, чем она научилась ходить, тем более она уродилась огненно-рыжей, в маму…

…а ещё говорили, что маки-алоцветы прорастают там, где искры со змеевой шкуры на землю сыплются.

Или там, куда падают звёзды.

Альке, если честно, нравился второй вариант.

Заговор от ночниц в итоге и впрямь нашёлся, но для этого потребовалось пролистать блокнот с самого начала – в первый раз запись почему-то не попалась на глаза. Остальное они с баб Ясей подобрали без проблем. Нужно было что-то металлическое – положить Даринке под подушку, чтоб ночница или мара не набросилась с ходу; Алька колебалась между ножом и большой швейной иглой, но потом по совету баб Яси взяла тяжёлый амбарный ключ.

– В нём и железа побольше, и меньше риск, что твоя Даринка тебя или себя поранит, – мудро добавила бабушка. – Если ей уже сон от яви отличить сложно, лучше подстраховаться.

Кроме ключа, Алька подготовила мешочек соли, набор для вышивания, три красные витые свечи и тяжёлую кочергу. Кочерге отводилась главная роль: во-первых, вся ночная нечисть побаивалась «печных» предметов, связанных с огнём; во-вторых, против любой другой нечисти она тоже годилась – ну кто обрадуется, получив по зубам железным прутом?

– Так, чай, чай, – приговаривала баб Яся, выбирая среди стройных рядов жестянок в глубине полки. – Это от лихорадки… это от сглаза… А! Иван-чай – плакун-трава, «всем травам мать», нечисть плакать заставляет. А ещё ромашка – для светлого ума, и мята – для вкуса. Пойдёт?

– Вполне, – улыбнулась Алька. Мандраж схлынул, но всё равно было как-то не по себе, и только увесистая кочерга придавала уверенности. – Лучше было бы, конечно, ещё взять прялку, ну, вместо набора для вышивки, прялка волшебнее… Но, баб Ясь, я прясть не умею.

– А этому научиться никогда не поздно. Да и ничему не поздно, уж поверь человеку, который пошёл получать второе высшее в пятьдесят лет, – хмыкнула бабушка. – Так, Алёночек, тебя проводить? Или довезти? Может, васильков на рубашку приколешь?

– Это сразу – до свиданья, нечистая сила, а мне нужно уничтожить вредителя, а не отпугнуть, – вздохнула Алька. Внутри у неё боролась взрослая самостоятельная женщина и взрослая самостоятельная женщина, которой очень не хотелось переть торт, сумку и кочергу через пол-Краснолесья. – Баб Ясь… а довези, если не сложно?

К Дарининому дому они подъехали аккурат на закате. Небольшой огород, с полдюжины яблонь и груш, два этажа, стены из бруса… Алька слышала что-то насчёт участка, который достался от прабабки, и дома, который Зарян с батей и братьями построил сам – начал, когда сделал предложение на выпускном, и закончил через два года, ровнёхонько перед свадьбой. Небольшой огород выглядел обихоженным; на грядке лежала свёкла, выдернутая, но пока не убранная.

Издали пахло выпечкой, сыром и ещё почему-то жареной колбасой.

– Ну, ни пуха ни пера! – сказала баб Яся, высаживая Альку у калитки.

– К лешему. И, бабуль, если будешь всю ночь сидеть и караулить у телефона, вместо того чтоб спать, я обижусь, – пригрозила Алька.

– Ишь, грозная какая, – хмыкнула баб Яся. – Ещё чего, за тебя переживать. Если ты тут не справишься, мне тем более делать нечего… Но кочерга ещё никогда никого не подводила. Главное – покрепче держать.

– Самое могучее колдовство, – серьёзно кивнула Алька.

И хихикнула.

Наверное, это было нервное.

Даринка к идее устроить девичник отнеслась ответственно. Уже на пороге стало ясно, что пахнет не чем-то там, а пиццей, и не абы какой, а по испытанному семейному рецепту.

«Та самая? – подумала Алька, стаскивая ботинки. – Да не может быть!»

Ещё в средних классах Даринка прославилась самостоятельно изобретённой пиццей из кабачкового теста – и, видимо, за годы замужней жизни довела её до совершенства. К пицце полагался салат из маринованных помидоров, свежего перца и почему-то яблок; звучало ужасно, но на вкус оказалось зашибись… Или это Алька была очень голодная и мела всё подряд.

Сама Даринка, наоборот, ела по чуть-чуть. Дома она носила простую футболку, судя по принту, заказанную для кого-то из мальчишек и пришедшую в неправильном размере, а ещё узкие плотные штаны, типа рейтуз, но из флиса и с карманами. Одежда выглядела откровенно великоватой; в вырезе футболки виднелись косточки-ключицы, выступающие так сильно, что смотреть было жутко.

– Я записалась к врачу, – сказала Даринка вдруг ближе к ночи. После двух чашек волшебного чая она слегка расслабилась и даже взяла кусок торта, к которому раньше не прикасалась, потому что её слегка мутило. – Чем бы это всё ни закончилось, надо как-то выбираться… Помнишь,