Поезд бесконечности - Василий Анатольевич Криптонов

— в призрачном мире. Насилу поймали, едва успокоили. Чуть не рехнулся от ужаса.

— Это как я, что ли?

— Как ты, ага. Только ты-то видящий, а он — обычный. У него едва мозги из ушей не вытекли, ничего не понимал. А ещё десяток лет назад того хуже случилось. Там клиентка, душа то бишь, так же нырнула. И — в человеческий мир.

— Это вообще как⁈

— Ох… Лучше и не знать. Притащилась женщина домой. Это на следующий день после похорон-то…

— А тело у неё откуда появилось⁈

— Поди знай. На нём написано не было.

— И как вы?..

— Как-как… Вот так. Нашли, схватили, обратно привезли, через границу провели. А потом, после этого всего — возносили. Как сейчас помню, Ван три бусины потратил, Денис одну, я — две… Повезло Изольде. А думали, что уже всё, потеряли.

Я содрогнулся. Отель понемногу начал меня пугать. Сколько тут, оказывается, нюансов.

— Лестница тут есть служебная. Каждый день надо проверять, чтобы выходы на неё заперты были. Нельзя туда клиентам!

Я вспомнил, как мы с Лизой по этой лестнице поднимались на крышу…

— А ещё — грузовой лифт. В призрачном мире он не работает. Но уж если вдруг работает… Там такое привезти может — хоть в гроб ложись. Ну а насчёт прачечной вообще молчу. Ван не просто так там днюет и ночует.

— А почему так-то? — не выдержал я. — Почему, вы же сами это всё спроектировали, чтобы души возносить, разве нет? Откуда столько багов?

— От верблюда, Тимурка, от верблюда. — Мстислава похлопала меня по плечу. — Ну, чего ты напугался-то? Освоишься, не боись. Я столько столетий как-то скрипела — ну и ты проскрипишь, сколько надо. Сразу не брошу ведь, как кутёнка в полынью. Присмотрю за тобой. Всё расскажу, во всё посвящу. Не сразу, постепенно.

— Это если будет, кого посвящать…

— Будет. Ты насчёт пожирателя не тревожься. Вознесёшь, как пить дать. Фартовый ты, я тебя насквозь вижу.

Я улыбнулся. От слов Мстиславы и вправду сделалось как-то легче на душе. Я поверил в благополучный исход грядущего предприятия. Моего, можно сказать, экзамена на проводническую зрелость.

* * *

— А как вообще происходит наше официальное урегулирование? — спросил я, пока Изольда, сосредоточенно хмурясь, перекидывала слева направо по вешалке лёгкие сарафаны.

Я, похоже, удостоился классического теста: поход по магазинам одежды. Задачи было две: не сдохнуть и показывать заинтересованность. Цели тоже две: купить платье для торжественного вечера и что-то, в чём можно приехать. Повседневку. Мы двинулись от отеля по Гагарина, в сторону Большой Советской. Тут можно было спокойно переходить с одной стороны на другую и повсюду натыкаться на специализированные магазины. Чем мы, собственно, и занимались.

— Наше что, прости? — отозвалась Изольда, не взглянув на меня.

— Ну, документы. Другое. Понятно, что паспорт нарисовать технически не очень сложно. Но ведь есть же какие-то реестры, базы данных… Николай?

— Николай, — кивнула Изольда и сняла плечики с ярко-зелёным сарафаном. — Мстислава с ним эти вопросы решает. До него кто-то другой был…

Угу. Прелесть. Значит, мне ещё и вот этим всем заниматься придётся.

— Официально мы мало где светимся. Не берём кредитов, не попадаем за решётку. Не женимся и не разводимся, не регистрируем детей, не получаем пособий и не платим налогов.

— Но устроены же официально?

— По трудовому договору, да. Я не слишком в этом сильна… По-моему, юридически мы считаемся угнетённой рабочей силой. Нет отчислений в пенсионный фонд, нет трудового стажа.

— Если будут какие-то проверки…

— Мы исчезнем, — улыбнулась Изольда.

— Но ведь кто-то может показать, что такие-то работают…

— Кому мы нужны, Тимур? Вопросы будут задавать, если кто-то станет копать под нас специально. Если такое произойдёт, нужно будет решать основную проблему. А не разбираться с её малозначительными следствиями. Что конкретно тебя интересует? Как живём мы? Ты это прекрасно знаешь, не первый день с нами. Как мир несведущих людей управляется с нашим существованием?..

— Вот это вот, да.

— Нас это мало волнует, правда.

— А зря. Гайки-то закручиваются.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… Бумажные деньги постепенно отходят в прошлое. Бумажные документы идут за ними. Все транзакции контролируются всё тщательней. Камеры стоят на каждом шагу. — Я вздохнул. — Порядка как будто становится всё больше, но для волшебства места всё меньше. Смешанные чувства…

— Не стоит волноваться. Поверь, абсолютное большинство людей интересует только всякая мелочёвка. Политика, скандалы вокруг звёзд… По-настоящему важные вещи словно табуированы. Сегодня ты можешь совершенно спокойно говорить во всеуслышанье о плотской любви, но попробуй заикнуться о спасении души — и все сделают вид, что тебя не слышат.

— По-моему, ты немного не о том…

— Может быть. Как тебе этот? — Изольда встряхнула плечиками с зелёным сарафаном.

— Очень мило, — сказал я.

— Не слишком короткий?

— Платье не может быть слишком коротким, если ты спрашиваешь мужчину.

— Я ведь буду представлена твоим родителям.

— А… Да норм. Не напрягайся. Неприличные платья продаются в совершенно другом магазине.

Кивнув, Изольда сделала шаг к примерочной кабинке. Вдруг замерла, повернула голову и с замаскированным интересом спросила:

— В каком?..

* * *

Николай свалился, наверное, после пятнадцатого вагона. Или двадцатого? Сначала он считал, потом забил. Абсолютно одинаковые вагоны, абсолютно одинаковые двери. Нигде нет табличек с номерами. И все двери открываются с усилием. Сначала не обращаешь на это внимания, но потом, через пятнадцать-двадцать «открытий», чувствуешь себя так, будто поработал с весами в спортзале.

— Твою мать, — выдохнул Николай, рухнув на сиденье.

Сердце колотилось, хотелось пить. Скоро, наверное, придётся, матерясь, глотать воду из-под крана в туалете. От одной только мысли о вкусе и «целебных» свойствах этой воды Николая чуть не вывернуло.

— Ублюдок! — крикнул он. — Ты бы хоть мануал какой выдал, а? Я мёртв? Я жив? Я могу умереть? Чего ты от меня вообще хочешь? Чтобы я тут сдох?

От крика быстро засаднило горло. К тому же он чувствовал себя нелепо, выкрикивая слова, обращённые к никому, в абсолютной пустоте.

— Может, жажда — это просто иллюзия, — буркнул он. — Хрен его знает, всё это… Нужен ему тут жмур, нет ли?

Жажда ещё пятнадцать-двадцать вагонов назад плелась в хвосте. На переднем плане было желание (или необходимость?) найти локомотив.