Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

на спинке стула, достала оттуда фотографию размером пять на семь дюймов и протянула мне. На фото был мальчик лет восьми или девяти. Его тоже нельзя было назвать хорошеньким, но лицо выглядело милым, как у всех детей, и он улыбался, тепло и лучезарно.

– Его зовут Ирвин, – сказала Паундер, улыбаясь фотографии. – Мой ангелочек.

Даже супермамочки, больше похожие на крутых громил, тают при виде своих чад. Я кивнул.

– Так что стряслось?

– В начале этого года, – сказала она, – он стал приходить домой с разными повреждениями. Ничего серьезного – ссадины, синяки и царапины. Но подозреваю, что до его возвращения домой травмы были серьезнее. На Ирвине все очень быстро заживает, он никогда не болел – честное слово, ни разу.

– Думаете, кто-то издевается над ним? – предположил я. – Что он вам говорит?

– Придумывает отговорки, – сказала Паундер. – Это очевидная ложь, но мальчик так же упрям, как его отец, и не скажет мне, где и как получил эти синяки.

– А-а, – протянул я.

– А-а? – нахмурилась она.

– Наверняка здесь замешан кто-то из детей.

– Но как?.. – удивилась она.

– У меня есть небольшое преимущество перед вами и вашим мужем: я хорошо знаю, что такое быть мальчишкой-младшеклассником, – ответил я. – Если он расскажет о случившемся учителям или вам, одноклассники могут отомстить. Он станет изгоем. Его будут считать ябедой и стукачом.

Паундер откинулась на спинку стула с хмурым видом.

– Я… я не очень-то умею общаться людьми. Я даже не думала об этом.

Я пожал плечами:

– Но вы и не из тех, кто будет сидеть на месте и заламывать руки от отчаяния.

Паундер фыркнула и улыбнулась мне легкой, но искренней улыбкой.

– Итак, – продолжил я, – когда он стал приходить домой с синяками, что вы сделали?

– Начала провожать его до школы и забирала домой, как только заканчивались уроки. И так уже два месяца. Синяков больше нет. Но завтра утром я должна быть на конференции и…

– Вы хотите, чтобы за ним присмотрели.

– Да, именно, – ответила она. – И еще я хочу, чтобы вы узнали, кто пытается навредить ему.

Я слегка приподнял брови:

– Как, по-вашему, я должен это сделать?

– Я обратилась за помощью к финансовому консультанту Речных Плеч, чтобы он задействовал свои связи. Завтра утром вы начнете работать школьным уборщиком.

Я удивленно моргнул:

– Стойте. У бигфута есть финансовый консультант? И кто же это? Несси?

– Не будьте ребенком, – сказала она. – Человеческие племена поддерживают контакты с окружающим миром от имени Лесного народа. А собратья Речных Плеч взамен оказывают им финансовую и медицинскую поддержку и помогают с образованием. Система отлично работает.

Я живо представил себе, как Речные Плечи стоит перед детьми на уроке музыки и размахивает дирижерской палочкой, которая в его огромных пальцах больше напоминает спичку. Иногда мое воображение работало, как детская игрушка «Волшебный экран». Я слегка потряс головой, и картинка пропала.

– Конечно, – сказал я. – Но найти основание для судебного иска будет непросто.

Глаза Паундер приобрели золотисто-зеленый оттенок, а голос стал тихим, но твердым.

– Меня не интересуют суды, – сказала она. – Я просто переживаю за сына.

Ого!

У бигфута Ирвина была настоящая мамаша-медведица. Если окажется, что я прав и он повздорил с кем-то из класса, могут возникнуть серьезные проблемы. Некоторые слишком бурно реагируют, когда речь идет об их детях. Придется проявить деликатность и строго дозировать информацию, выдаваемую доктору Паундер.

В этой жизни все сложно.

* * *

Академия Мэдисона располагалась на севере города. Это была частная школа, дававшая начальное и среднее образование. Не знаю, какие связи задействовал Речные Плечи, но, судя по всему, они были очень хорошими. Когда я утром неторопливо вошел в административное здание, меня встретили с энтузиазмом затворников-диабетиков, дождавшихся грузовика с инсулином. Штатный уборщик внезапно отбыл в отпуск на Гавайи, и школе понадобилась временная замена.

Я поспешил натянуть на себя рабочий комбинезон. Рукава были коротковаты, штаны жали в паху, а на груди слева красовалось имя «НОРМ». Мне показали служебную комнату – каморку с крошечным столом и парой полок, забитых чистящими средствами.

Могло быть и хуже. Например, на груди могло стоять имя «ФРЕДДИ»[20].

Итак, я приступил к уборке. Одного ребенка вырвало, еще двое стали соревноваться, кто лучше разукрасит кабинет рисования. Меня познакомили со старой системой внутренней связи, к которой были подключены все коридоры, а также моя каморка, на случай, если я зачем-нибудь понадоблюсь. К десяти часам я разобрался с беспорядком, учиненным детьми, и приступил к стандартной уборке: вытряхивал мусорные корзины, подметал классы и коридоры, мыл и убирался. Вынося из классных комнат мусор, я все время высматривал бигфута Ирвина.

Я заметил его во время ланча. Свой поднос я поставил на стол, предназначенный для учителей и персонала, и стал наблюдать за детьми.

Бигфут Ирвин был одним из самых высоких мальчиков в столовой, а ведь он еще даже не достиг подросткового возраста. Он выглядел очень худым, и я заметил еще одну важную деталь. Он оказался одиночкой.

В нем не было ничего отталкивающего, но он держался так, что сразу становилось ясно: он плохо ладит с другими ребятами. Речь не шла о высокомерии, просто он был сам по себе. Ирвин выглядел рассеянным, будто его мысли витали где-то далеко. Он взял двойную порцию ланча, положил на поднос книгу в мягкой обложке и направился за столик. Усевшись, Ирвин взял в одну руку раскрытую книгу, а другой начал есть, не отрываясь от чтения.

Да, у него явно были проблемы. Пятеро или шестеро мальчишек сели на другой конец стола и, сгрудившись, принялись что-то тихо обсуждать, украдкой поглядывая на Ирвина.

Я поморщился. Хорошо знакомый случай. Я сталкивался с этим прежде, когда сам носил книгу на подносе для ланча.

Двое мальчишек встали. Они выглядели очень похожими, и я подумал, что это погодки или разнояйцевые близнецы. Лохматые светло-каштановые волосы, длинные узкие лица, острые подбородки. Возможно, они были на год или два старше Ирвина, но уступали ему в росте.

Они разделились и стали бесшумно приближаться к Ирвину с обеих сторон стола. Я сгорбился и принялся краем глаза наблюдать за ними. Что бы они ни задумали, вряд ли они сделают что-нибудь из ряда вон выходящее на глазах у половины школы. А я смогу понаблюдать за этой парочкой и что-нибудь узнать.

Парни двигались параллельно, хотя и не совсем синхронно. Я вспомнил фильм, который видел, когда учился в старших классах: юные львята учатся охотиться вместе. Один из мальчишек, в черной бейсболке, наклонился над столом и небрежным жестом выбил книгу из пальцев Ирвина. Тот вздрогнул и