Замечательный предел - Макс Фрай

– Точно! – кивнул Лех. – Акт веры и есть. Лично я настолько религиозен, что вчера назначил свидание. И, по счастливому совпадению, уже почти до него дожил. Где в этом городе филармония? Примерно там, где в нормальном? И вы тоже туда собираетесь? Ну отлично. Credo quod occurremus. В смысле верую, что увидимся. Я побежал.

* * *

Самуил почти бежал по бульвару навстречу странному дивному гулкому звону, наверное, колоколов, во всяком случае, соседи точно говорили о колокольнях, когда, размахивая руками, перебивая друг друга, рассказывали про концерт, который то ли состоится вечером в центре, то ли чёрт его знает, но обязательно надо сходить посмотреть.

Возле здания ратуши Тим повис на нём, чтобы замедлить движение:

– Эй, ты куда так несёшься? Прямо здесь идеально всё слышно, остановись.

Здесь и правда было отлично слышно всё сразу – звон колоколов костёла Святого Казимира, пение, стоны и вой засевших на крыше отеля «Астория» духовых. Они оказались ровно посередине, в гудящей, вибрирующей точке пересечения траекторий множества звуковых волн. Вокруг стояли, озираясь, прохожие – удивлённые, растерянные, восхищённые, кто-то смеялся, кто-то пытался записывать видео на телефон, кто-то встревоженно спрашивал всех подряд: «Что случилось?» – но ответа не знал никто.

– Трындец! – констатировал Тим (Та Ола, Ловец книг из Лейна и неплохой переводчик, он не нашёл других подходящих к случаю слов).

Самуил (Шала Хан) не ответил, он стоял с таким блаженным рассеянным видом, что Тим даже немного забеспокоился, не впал ли друг от странной музыки в транс.

Наконец Самуил сказал:

– Не представляю, как они это сделали. Я пару раз на концертах в Тёнси слышал что-то подобное – когда голоса инструментов звучат из разных слоёв бытия. Интересно, это сейчас звонарям приснились артисты с трубами или колокольный звон примерещился трубачам?

* * *

Отто стоял на Немецком (так уж совпало) бульваре, напротив лютеранской церкви, и держался за голову – не ради красивого жеста, а из практических соображений, чтобы голова уцелела, не разлетелась на миллион восхищённых осколков от колокольного звона и трубного гласа, от всех этих немыслимых герц. На самом деле, голову было не жалко, он бы с радостью стал осколками – полностью, весь. Но остатки здравого смысла подсказывали, что тело ещё пригодится. Как обнимать Наиру осколками? Как держать ими камеру? Как гладить котика Вурстера? Всё-таки тело – полезная вещь.

– Пошли дальше? – предложила Наира. – Хочется услышать побольше. Весь город звенит и трубит.

Наира была такая счастливая, возбуждённая и весёлая, что даже если бы Отто концерт не нравился, он бы всё равно с ней пошёл. Но он и сам сейчас был готов до конца времён скитаться в мокрых сентябрьских сумерках под трубные звуки и колокольный звон.

– Смотри! – закричала Наира, когда они приблизились к филармонии, и так крепко его обняла, словно то ли пыталась защитить от чего-то, то ли хотела спастись сама. Ткнула пальцем в афишную тумбу, на которой был нарисован красивый мужик с трубой:

– Это Таня моя рисовала. Узнаю её руку. Сто процентов она! И «Осенний Огонь» косо-криво написано, у Танечки со шрифтами беда. Ты понимаешь, что это значит? Ты вообще понимаешь?! – Наира внезапно притихла и почти беззвучно (Отто скорей по движению губ догадался, ну или окончательно стал телепатом) произнесла: – Мы с тобой попали в тот невозможный Вильнюс, где я родилась.

Ветер дул, мелкий дождь моросил (но одежда почему-то не промокала), трубы пели, гулко звенели колокола. Наира вела его за руку через людную площадь, окружённую молодыми платанами, и одновременно мимо здания городской филармонии, к Базилианским воротам, за которыми старый храм Святой Троицы в центре большого двора. Отто хорошо изучил этот двор прошлым летом, когда здесь снимали кино. Но и площадь с платанами он тоже откуда-то знал, хотя не жил в несбывшемся городе; впрочем, – беспечно думал счастливый Отто, – я, наверное, просто заранее вспомнил, как буду жить тут потом.

* * *

Жильвинас, менеджер музыкального фестиваля «Pasaulis skamba»[76], шёл по городу, чрезвычайно довольный, что до завершения концерта осталось всего полчаса. Он так устал, что даже не мечтал, как напьётся, когда всё закончится, напиваться – тоже активное действие, а Жильвинас хотел только лечь и лежать.

Жильвинас слушал колокола, почти с удовольствием вспоминал, насколько безнадёжной эта затея казалась ещё недавно, в августе, когда испанский маэстро самолично инспектировал колокольни и темпераментно ужасался их состоянию. Организаторы локти кусали, что с ним связались, были уверены, это провал. А мы сделали, – думал Жильвинас. – Спасибо, боже, у нас получилось. Испанец остался доволен. Колокола звонят.

Но что-то мешало Жильвинасу выдохнуть с облегчением. Ему казалось, что на репетициях колокола звучали иначе, не так, как сейчас. Хотя в чём именно заключается разница, Жильвинас не понимал. Положа руку на сердце, ему сейчас всё было по хрен, хоть что-то звенит, и спасибо, звонари с колоколен не падают, уже молодцы. Но что скажет испанец? Ему-то не по хрен. А дед энергичный. Чего доброго, опозорит нас на весь музыкальный мир.

Жильвинас остановился, прислушался. Нет, вроде с колоколами нормально, просто к их звону прибавился дополнительный, совершенно душераздирающий звук. Даже множество звуков, похожих на пение, завывание ветра и стоны. Иными словами, на звучание медных труб.

Он огляделся в поисках источников странных звуков, наконец задрал голову и обомлел. На крыше и балконах городской филармонии стояли мужчины и женщины с трубами – музыканты, духовики. И на крышах соседних домов, включая аварийный храм Святой Троицы, к которому, пока ремонт не закончили, даже близко лучше не подходить. Дудела вся эта братия, на взгляд Жильвинаса, чёрт знает как (взгляд неверный, просто усталому и растерянному человеку нелегко по достоинству оценить джазовый авангард).

Господи, – вяло ужаснулся Жильвинас. – Это что происходит? Откуда они все взялись? Разве так и было задумано – с трубами? А почему я не в курсе? Или я знал, но забыл? Так, всё, приплыли. Надо срочно брать отпуск. А лучше – менять работу. И в целом жизнь.

Он достал телефон, потому что, если появились проблемы, их надо сразу решить и забыть. Хотел набрать номер и понял, что не знает, кому позвонить. У кого надо спрашивать про дополнительных музыкантов, которые явно срывают концерт, заглушая колокола? По идее, у менеджера Жильвинаса, он должен знать, – подумал Жильвинас, криво ухмыльнулся и спрятал телефон обратно в карман.

Ассистентка Карина деликатно коснулась его рукава и придала лицу заботливо-вопросительное выражение – шеф, помогать? Жильвинас обрадовался. Про