Замечательный предел - Макс Фрай

так смотришь, словно вот-вот в обморок грохнешься? Нормально всё, дорогой. Я понемножку себя собираю. Что собираю, хорошая новость, что понемножку – ну, так. Пошли погуляем. Наира сказала, что нынче вечером в Старом городе может быть какой-то странный концерт. Она не уверена, да и я пока не особо уверена. Но что буквально за пару часов до его начала ты к нам примчался как джинн из лампы, это ты молодец.

* * *

Ранним воскресным вечером Томас вышел из дома, хотел прогуляться, пока не стемнело, а потом заглянуть к Дане в бар. Квартиру он снял в Новом Городе, без ремонта, зато недорого и с нормальным хозяином, её один из бывших студентов старика Три Шакала сдавал. Но важно сейчас не это, а что квартира была не на той же улице, где он первые несколько суток в Вильнюсе ночевал. Даже, можно сказать, далеко оттуда; ну как далеко, просто довольно ощутимое расстояние, быстрым шагом примерно четверть часа. А он только вышел из дома, свернул за угол и почти сразу почувствовал запах кофе, увидел нараспашку открытую дверь. Подумал: ага, всё-таки есть рядом со мной кофейня, только гугл её почему-то не знает, и я проглядел. Может совсем недавно открылись? Правильно сделали, если кофе нормальный, буду часто к ним заходить.

Переступил порог и только тогда осознал, что случилось. Понял, куда именно он вошёл. Стоял там, смотрел на Митю, который чистил кофемашину и пока его не заметил, почти возмущённо думал: ну как же так?! Это другая улица, не та, где он был в прошлый раз. Они что, блуждающие, эти входы и выходы? И как тогда их искать?

Митя наконец обернулся. Сегодня он был не сонный и не растерянный, а совершенно нормальный Митька, даже без скидок на обстоятельства. С этой своей фирменной как бы ироничной ухмылкой и по-детски открытым взглядом больших серых глаз. Сказал:

– Вот это ты вовремя! Удачно меня застал. Я как раз уходить собирался. Машину выключил, но это не страшно. У меня сегодня фильтр обалденный. Хотя вроде обычные зёрна. Сам, короче, не ожидал.

Выдал ему чашку кофе и себе налил за компанию, буквально на два глотка. Томас, который всё это время молчал, словно боялся, что от звука его голоса Митя с кофейней исчезнут, наконец произнёс, осторожно, как ходят в потёмках:

– Я так рад.

– Я тоже! – ответил Митя. – Главное, уже мог бы уйти. Но задержался почистить машину. И тут ты! Пойдёшь со мной к филармонии?

Да я куда угодно с тобой пойду, – подумал Томас. И молча кивнул.

– С утра объявили по радио… или не с утра? Не по радио? Может, сказал этот дядька с собакой, который днём заходил? – Митя нахмурился, потёр лоб и виски, но тут же снова повеселел. Воскликнул: – Так Таня же! Точно, она забегала. Вчера или позавчера. Чёрт знает сколько её не видел, и вдруг заявилась такая, как ни в чём не бывало – привет! Это Таня сказала, что «Осенний Огонь» состоится сегодня в обычном месте, у филармонии. Она им рисовала афиши. Еле успела. Организаторы спохватились в последний момент.

Томас так и сел (фигурально, но и физически тоже, на стул). Не столько сказал, сколько выдохнул:

– «Осенний Огонь»? Да ты что.

– Ну так обещали, что возобновят концерты, как только будет возможность, – напомнил Митя. – Получается, она снова есть.

* * *

– Чёрт знает, может оно только так и работает? – задумчиво сказал Лех. – Я имею в виду, долгие годы ничего не менялось. Мы жили своими новыми жизнями, как будто они единственные, никто ни хрена не помнил, от нашей реальности ничего не осталось, кроме смутного наваждения, и даже от Аньова – только бледная тень. Так было, пока здесь не начался полный трындец. И тут всё как задвигалось! Как понеслось! Это вообще интересно. Пока новый дивный сбывшийся мир, ускоряясь, несётся к лешим в болото, наши книги издаются… ну, предположим, на Марсе. Наши картины упёрли из толком не сбывшейся вероятности в какой-то невозможный музей на границе яви и сновидения. Мы сами постепенно вспоминаем себя и собираемся в Вильно. Не представляю, к чему мы придём в итоге. Но мне нравится сам процесс.

– Когда меня в очередной раз накрыло – вспомнила Дана, – то ли в самом конце череды карантинов, то ли уже после начала войны, Юрате в сердцах сказала: «Ну а чего ты хотела, агония реальности, утратившей право на существование, выглядит примерно как-нибудь так». Она меня тогда напугала до остановки дыхания; впрочем, сама же утешила, уже и не помню, как. Коронный номер Аньова – мгновенно утешить любого, предварительно до смерти напугав. На самом деле неважно. Я не это хотела сказать. А что теперь понимаю, о чём тогда говорила Юрате. И насколько была права.

– Вот ты умеешь драму! – восхищённо заметил Артур. – Только что мне казалось, жизнь прекрасна, мы устроили себе выходной, пошли на прогулку, дождь прекратился, и при этом достаточно холодно, чтобы я смог надеть оранжевое пальто. Но послушал тебя, и мне так больше не кажется. Жизнь тлен, пальто не поможет, дождь опять начинается, мы все умрём.

– Врёшь, – улыбнулась Дана.

– Да вру конечно, – легко согласился Артур.

– Пальто, кстати, убийственное, – заметил Лех. – Где такие берут?

– На Марсе. Или в параллельной Вселенной. Или всё-таки в другом измерении? Я не знаю, как это правильно называется. Но пальто подарил Самуил.

– Да я тоже не знаю, как правильно, – признался Лех. – У меня сам факт их существования до сих пор в голове не укладывается. К такому меня не готовили даже на высших курсах практических ведьм.

– А ты уже решил, где жить собираешься? – спросила Дана. – Если останешься здесь, можно поселить тебя у Артура. Он там всё равно почти никогда не ночует. Ну и в «Крепости», как ты сам убедился, спальное место есть.

– Спасибо! – просиял Лех. – Кресло в «Крепости», кстати, отличное. Это вообще интересно. Я был уверен, ноги на нём не вытяну, но каким-то загадочным образом поместился там весь. И спится у вас совершенно как дома, хоть действительно оставайся. Только не я решаю, дома мне жить или здесь. Куда очередной волной вероятности вынесет, там я и есть. Я теперь – бабочка-однодневка. Что не отменяет возможности порхать очень много дней. Просто каждый из них – самый первый и одновременно последний, единственный день.

– В каком-то смысле, – заметил Артур, – мы все сейчас бабочки-однодневки. С горизонтом планирования максимум полчаса. Даже покупка вина и продуктов на вечер для