Слеза Иштар - Lark A. Bratenska

маска, возникшая за спиной у одного из «Тимов». Блики разноцветных фонарей, помноженные на бесконечность, превратившиеся в ослепительные бури. А среди них ухмыляющийся Шут… Или нет, только одна его половина… Или это оскал?.. А то вдруг – вторая половина лица мсье Ренара – рыдающая маска Пьеро?

– Да что тебе от меня надо? – вскричал Тим ускользающему/растворяющемуся в бликах Трикстеру.

«Ртуть течет, но не вода. Ртуть блестит, но не звезда. Ртуть связует, что разделено. Ртуть – это ты, но ты – не она», – гулом-эхом морских волн разнеслось по Зеркальной Галерее и зазвенело самой тонкой струной.

– Тим-Тим-Тимми, я хочу, чтобы ты вспомнил! Вспомнил себя! Ты уверен, что настоящий?.. – с этими словами мсье Ренар исчез с полотна каждого из зеркал.

Тим с лихорадочно бьющимся сердцем, ощущая струйку липкого пота между лопаток, снова опустился на пол. Он попытался сфокусировать взгляд.

«Так. Вот она, трещинка-паутинка, дальше… влево – Карнавал, а вправо… геометрические тени, строгие линии, мерный блеск металла… Клокхолл! Мой Клокхолл! Значит, мне направо… Стоп! Это же зеркала… тогда – налево…»

Художник уже прыгнул влево, но вдруг замер. Из отражения на него смотрел растрепанный, весь в краске, парень с темно-серыми настороженными глазами. Слева от него – хаос цвета, движение, Карнавал! А справа… Клокхолл – Порядок? Или другой вид хаоса?

«Как часто я стою «между»? Мои отражения… какие из них настоящие? Прав мсье Ренар! Это, где я художник? Или это, где испуганный подросток? А тут – рассеянный мечтатель… Или это всё – маски… карнавальные глупые маски… Тогда какая моя? Или все?»

Тим снова сел, закрыл лицо ладонями и уткнулся головой в колени. Пальцы дрожали. Сквозь них просочилась капля и упала на пол…

– Хватит… хватит… ХВАТИТ! – сначала бормотание, потом истошный крик.

Молодой человек схватил скетчбук и швырнул в «ближайшее» отражение. Дзиньк… Взъерошил волосы… Засунул дрожащие руки в карманы. Там пальцы нащупали что-то родное и привычное – рашкуль! Он сжал его до боли и услышал собственный шепот:

– Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… Вот мой новый кед… В кармане – угольный карандаш… Он шершавится и цепляется пылинками за кожу… О, да, пылинки! В воздухе! Снова – рашкуль, его округлость и завершенность, более острый кончик. Он пахнет пылью и штукатуркой… Так, а вот капля – моя! Настоящая! Мокрая! Дыши, Тим, дыши. Так, вот пол. Твёрдый. Каменный! Дальше… Стена. Холодная, но не гладкая! Тоже каменная? Ага, значит, тут край…

– ТИМ! ДЫШИ! ЭТО – НЕ ТЫ! – голос Орисс, четкий и режущий. – СМОТРИ НА МЕНЯ!

Он поднял голову. В треснувшем зеркале – не он. Радужные глаза. Полные ужаса.

– РУКУ! ДАЙ РУКУ! Сюда! – команда пробила звон в ушах.

Он протянул руку… Стекло? Нет! Ладонь. Твердая. Теплая. ЖИВАЯ. Запах пыли, штукатурки… Орисс.

– ДЕРЖИСЬ!

Рывок. Боль в запястье. Мир схлопнулся. Кошмар отступил назад.

Он открыл глаза. Орисс. Бледная. Дыхание сорванное. Рука мертвой хваткой сжимала его. – Ты… цел? – ее голос хрипел. Он рухнул в объятия. Она держала его КРЕПКО, судорожно, дрожа.

***

– Ну-ну, – она отдышалась и печально улыбнулась. –  Этот старый плут… кого угодно собьет с толку, но без него мир был бы куда преснее…

Постепенно краска возвращалась на лицо Тима.

– Кстати, а не наведаться ли нам в Квартал Равноправок? – Орисс подмигнула. – Нас там хотя бы накормят досыта.

Тим слабо ухмыльнулся.

– Что б ты без…

Звук, будто треснуло тонкое стекло. Он вздрогнул. Взгляд метнулся к Галерее.

– Орисс… – Тим запнулся. – Твое отражение…

Она обернулась. Воздух заколебался. В зеркале… стояла она. Но волосы струились серебром. И.. двигалась. Сама.

Отражение ШАГНУЛО из зеркала. Пространство ЗАПУЛЬСИРОВАЛО вокруг нее, как от жара. Серебристые волосы колыхнулись.

– Наконец-то мы встретились лицом к лицу, Старшая сестрица, – пропело отражение голосом Орисс.

– Кто ты? Что ты? – от напряжения губы «радужноглазой» еле шевелились.

Орисс чувствовала, как земля уходит из-под ног. Перед ней стояла она сама, и в то же время не она. Серебристые волосы вместо каштановых, более юное лицо, но те же глаза – глаза, которые видят истину.

– Я – то, что ты видишь в других. Я – отражение твоей способности видеть истину. Я – Эхо, – улыбнулась серебристоволосая.

Орисс сняла очки дрожащими руками. Мир вокруг вспыхнул истинными сущностями: Тим, сияющий ртутным светом; стены Зеркальной Галереи, пульсирующие возможностями; и Эхо, сотканная из отражений, из осколков истин, которые Орисс видела в других.

«Я создала её? – пронеслось в голове Орисс. – Моя способность видеть истину… породила существо?»

Страх и благоговение смешались в её душе. Всю жизнь она думала, что контролирует свой дар, что видение истины – это пассивная способность. Но теперь…

– Ты не создавала меня, – мягко сказала Эхо, словно читая её мысли. – Я всегда была. Просто ты не видела меня, пока не была готова.

Орисс поняла, её способность не просто инструмент, а сила, которая меняет реальность. Каждый раз, когда она видела истинную сущность кого-то, она не просто наблюдала, она взаимодействовала с самой тканью бытия.

И эта сила была вне её контроля.

Тим и Орисс ошалело переглянулись.

Но, прежде чем кто-то из них успел что-то сказать, зеркала вокруг задрожали, и в каждом из них появилось лицо Часовщика, в тёмном балахоне, с бородой-лопатой и карими глазами.

«Ты зашел слишком далеко, мальчик,» – просрежетало одновременно из всех зеркал. – «Пора вернуться домой.» 

Зеркала начали трескаться одно за другим, и комната наполнилась звуком разбивающегося стекла.

Глава 5: Квартал Равноправок

– Не могу понять, что происходит в этом чёртовом городе…

Она ходила из угла в угол по тесной сумрачной комнатушке, захламленной бумагами, книгами, свитками. Натуральная нора.

Как их только не дразнили, даже вспоминать не хочется. Сами же они называли себя Равноправками, а их место обитания так и именовалось – Квартал Равноправок.

Хотя, справедливости ради сказать, кварталов в их распоряжении было целых три! Один из них принадлежал Лисам, другой – Кошкам, а третий занимали Волчицы. Да-да, Лорд Вульф со своими собратьями были не единственными в своем роде.

Она жила в Кошачьем Углу. Вопреки общепринятому мнению, жительницы Квартала Равноправок не называли друг друга ни «сестрами», ни «подругами» в обиходной речи. Ведь они не секта, не монашки все поголовно, да и сестрами друг другу редко приходились. Опять-таки, не все равноправки жили друг с другом в паре, у многих были мужья, а некоторые и вовсе не нуждались в близких отношениях с кем-либо.

– Иша! – в нору влетела запыхавшаяся девушка.

Хозяйка обернулась, золотисто-зеленые глаза смотрели исподлобья.

– Иша, там какое-то сумасшествие! – не дождавшись ответа, выпалила гостья.