Дети мертвой звезды - Алекс Джун

Тень

(живой или мёртвый, не суть важно, поскольку даже я не могу в этом разобраться)

Дневник Тени

Запись тридцать пятая

Я даже не знаю, как начать эту запись, чтобы вы не бросили читать мой дневник, решив, что я окончательно спятил.

Итак, я очнулся внутри поезда-призрака. Серые стены и металлические лавки оплетали лозы неизвестного мне растения с кроваво-красными цветами, лепестки которых усыпали весь пол. Слева от двери, практически под самым потолком, были прибиты круглые часы с римскими цифрами. Стрелки неподвижно указывали на X и V. Должно быть, поезд стоял, поскольку я не слышал стука колёс. На одной из лавок, положив ногу на ногу, невозмутимо сидел Врач, у его ног спала наша собака. Я повернулся и заметил Ягу, калачиком свернувшуюся у меня под боком.

– А где Эй и Лёд? – спросил я. Язык ещё плохо слушался, а голова была словно набита ватой.

Врач сморщился и ничего не ответил. Осторожно, стараясь не потревожить Ягу, я поднялся на ноги и подошёл к зашторенному окну, отогнул пальцем ткань и увидел лишь непроглядный мрак. Я снова принялся рассматривать вагон и теперь обратил внимание на источник света – на стенах были прикручены две пыльные мерцающие лампы. Сперва я не поверил глазам, но, подойдя ближе, убедился, что они электрические.

– Как они работают? Где источник питания? – заикаясь, произнёс я, но Врач остался молчалив.

Откуда-то издалека послышался шум и топот, двери с щелчком открылись, в вагон вошёл Лёд, а за ним, подталкивая приятеля в спину, проскользнула Эй. Они представляли собой две противоположности – Лёд выглядел уставшим и расстроенным, а Эй была само веселье. Её зелёные глаза искрились от счастья, а на губах танцевала озорная улыбка. Она была жива.

– Тень, ты как? – спросил Лёд, бросаясь ко мне и подхватывая под руки.

Я хотел было сказать, что я в порядке и очень рад видеть всех живыми, но снова отключился. Видно, мне стоило беспокоиться не только о нервах Яги, но и о своих собственных, чтобы не падать чуть что, как обморочная девица.

Во второй раз я очнулся, лёжа на лавке, а не на полу. Она была ужасно жёсткая и неудобная, моя шея затекла, а спина ныла. Сперва я услышал плач, и еле заставил себя поднять веки. По звуку я уже догадался, что это Яга. Она сидела на соседней лавке, обхватив себя за плечи, и горько рыдала. Без своих шаманских одежд она выглядела совсем худенькой и хрупкой.

– Ты всегда так часто плакала или только с нашим появлением? – спросил я, пытаясь справиться с дурнотой.

– Зачем ты полез с ней в поезд? Почему не остался со мной на станции? – неожиданно злобно проговорила Яга, поворачиваясь ко мне.

– Ох! – Я сел, потирая голову, мой лоб и виски сдавило обручем боли. – Я не знаю, почему полез. Я был словно в кошмаре и не совсем собой владел. Тогда у меня не возникало вопросов, но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это было безумием. Где все?

– Изучают поезд.

– А как у них самочувствие?

– Та девушка стала прежней. Хотя что-то в ней переменилось. Не могу сказать точнее, я сама проснулась не так давно, – проговорила Яга, прикладывая к ногтям алые лепестки.

Я дал себе ещё несколько минут, чтобы покрепче «сцепиться» с реальностью, а не скатиться в очередной раз в тошнотворную обморочную темноту. А после предложил Яге:

– Давай тоже пройдёмся по поезду, раз уж мы здесь. Может, всё не так плохо.

Она стряхнула с подола платья лепестки, утёрла слёзы и встала, ёжась, словно от холода.

Вагон, в котором мы ехали, был особо ничем не примечателен: железные скамьи, вьющиеся растения, часы и пара светильников.

– Тут две двери, можно пойти в начало или конец поезда. Ты куда хочешь? – спросил я.

– А как ты определяешь начало и конец? – пробубнила Яга, озираясь.

Я решительно шагнул к ближайшей двери и надавил на ручку. Мы попали в точно такой же вагон, только растений здесь было чуть меньше. Я стиснул руку Яги и потащил её вперёд. Следующий вагон был покрыт сажей и копотью, как будто его сожгли изнутри. Я обратил внимание на следы на стенах – словно кто-то специально испачкал пальцы углём и на относительно чистых местах нарисовал толстых кошек, домики и человечков. Услышав грохот, словно кто-то со всей силы ударил молотком по железу, мы с Ягой попятились. Но следом раздались знакомые звуки: Лёд крыл кого-то или что-то отборной бранью. Я поторопился убраться из закопчённого вагона и попал, видимо, в кабину машиниста. Здесь было три потрёпанных кресла, панель с кучей рычагов, датчиков и кнопок, а также огромное окно, которое всё так же обтекала тьма. Лёд держал в руках какую-то железку и долбил ей по огромному рычагу, а Эй сидела тут же и чёрными пальцами пачкала стену.

– Ты хочешь остановить поезд? – спросил я, едва сдерживая улыбку. – Эй успела нарисовать себе сажей под носом ужасные чёрные усы.

– Да не знаю, проверял рычаги. Все они стоят в определённом положении и не двигаются. Никакие датчики не работают. – Лёд озабоченно почесал голову железкой, а потом тоже перевёл взгляд на Эй: – Ради Бога! Здесь же нет воды!

И он начал слюнить себе пальцы, пытаясь оттереть грязь с лица Занозы, но лишь сильнее размазывая. Довольная произведённым эффектом, Эй подставляла Льду свою мордашку, умудряясь заодно корчить мне рожи.

– Где мы вообще? Что произошло? – Я сел в одно из кресел, которое оказалось вращающимся, и начал медленно крутиться вокруг своей оси.

– Насколько я могу судить, мы в электровозе, – ответил Лёд, продолжая умывать Эй, словно заботливая кошка-мать. – Пока ты был в отключке, мы прошли от головы до хвоста. Здесь пять одинаковых вагонов с лавками и кабина машиниста. Двери не открыть. За окнами темнота. Стёкла ужасно прочные, я не смог их выбить. А ещё, вероятно, где-то есть преобразователь напряжения и электромагнитный усилитель. Но я ничего не нашёл.

– Ты говорил, нет воды. Но как тогда здесь выжили растения? – спросил я.

– Я не знаю. Но это всё странно. А особенно она. – Лёд кивнул на Эй. – Последнее, что я помню до поезда – это как пытался запустить её сердце током. А потом я очнулся здесь. Ты, Врач, Яга и Булочка лежали без сознания, а Эй сидела на лавке и смотрела в окно.

– Я ждала, когда вы проснётесь! Почему ты говоришь обо мне