И возродятся боги - Наталья Способина

Димку в большую жизнь. Вдруг мы действительно не сможем вернуться в свой мир? О том, что мы можем не пережить предсказанный пророчествами обряд, я старалась не думать. Было слишком страшно.

Время, когда Димка был на попечении мужчин, я проводила с пользой: изучала травы и осваивала готовку под присмотром двух девиц, которые, правда, больше внимания уделяли не моему обучению, а савойцам, словно невзначай оказывавшимся поблизости. Кстати, то, что в отсутствие Алвара рядом со мной всегда находился кто-то из его людей, я заметила далеко не сразу, а заметив, изрядно удивилась. Алвар отпираться не стал. На прямой вопрос он беспечно пожал плечами и произнес:

– Я не могу оставлять тебя без присмотра, краса. Это дань традиции.

– Потому что я твоя женщина? – прищурившись, уточнила я.

– Да, – кивнул он. – Но еще и потому, что я не хочу, чтобы кто-то причинил тебе вред.

Под этим кем-то, вероятно, подразумевался Грит, и Алвару, кажется, было глубоко плевать на то, что племянник старейшины избегал встреч со мной с тем упорством, которое может проявлять лишь очень целеустремленный человек. Он будто вовсе исчез с острова. А ведь раньше я натыкалась на него на каждом шагу.

Казалось бы, моя жизнь стала вполне приемлемой. У меня незаметно появились личные вещи: наряды, которые заказал у местных швей Алвар, украшения, которые он преподнес мне со словами: «Я не знаю, насколько это красиво для тебя, но это лучшее, что делают местные мастера». Я пробовала возражать, но спорить с Алваром было все равно что пытаться задуть бушующее пламя – так же бессмысленно, а для кого-то, наверное, и опасно. Со мной он был непробиваемо мил: улыбался, слушал мои протесты, а потом говорил что-нибудь вроде: «Краса, моя жизнь здесь полна тревог и безрадостных минут. Оставь мне право хотя бы дарить радость другим». Возразить на это было нечего.

Мой быт тоже налаживался. Гарай принес тряпицы для сушки и хранения трав; стряпухи, увидев, как я пытаюсь связать две тряпицы, о чем-то пошептались, и в следующий свой приход одна из них вручила мне моток прочных ниток с двумя иглами разного размера. Вран подарил мне остро отточенный нож, а Алиш натянул невесть откуда принесенный кусок кожи на перила с торца террасы, чтобы сохнувшие на полу травы не заливало дождем.

В общем, все как-то налаживалось, за исключением… отношений с Альгидрасом. Мы впервые жили, можно сказать, в одном доме, мы ели за одним столом, виделись каждый день, но были настолько чужими друг другу, что порой казалось, будто та ночь в избушке мне вовсе приснилась. Альгидрас никогда не оставался со мной наедине, говорил исключительно по делу и был по-прежнему наглухо закрыт. Только порой, занимаясь чем-нибудь, я чувствовала его взгляд, от которого мое глупое сердце то замирало, то принималось колотиться с немыслимой скоростью. Но стоило мне поднять голову, как он тут же отворачивался или вовсе уходил. Я не понимала, что происходит. Алвар на мое замечание о поведении Альгидраса развел руками и посоветовал… не сердиться на хванца и просто ему поверить. Совет был настолько нелепым, что я рассмеялась. Как тут можно не сердиться и верить?

С приезда Алвара успело пройти целых две недели, когда наконец Альгидрас сам ко мне подошел.

Все началось с того, что я, пользуясь тем, что Алвар где-то в глубине сада учил Димку вязать морские узлы, решила благоустроить место для сушки трав. Добронега подвешивала связанные травы под крышу, и я хотела последовать ее примеру. Стащив из хозяйственного домика на заднем дворе молоток и большой гвоздь, я как раз примеривалась к подпиравшему крышу столбу, решая, на какой высоте лучше этот гвоздь вбить, чтобы нить, натянутая между ним и крюком с подвесной лампой, не мешала ходить, когда рядом раздался донельзя раздраженный голос Альгидраса:

– Обязательно это делать самой?

От неожиданности я уронила молоток. Благо не на ногу.

– Хватит подкрадываться! – прошипела я, хотя до этого обещала себе, что, если он вдруг подойдет, буду разговаривать с ним нейтрально.

Альгидрас поднял молоток и за считаные секунды вколотил гвоздь в столб. С каждым ударом мое сердце екало, потому что, во-первых, мне – правше – в принципе было страшно смотреть на человека с молотком в левой руке, а во-вторых, в его резких движениях было столько злости, что то, что он не отбил себе пальцы, можно было посчитать чудом.

– Я могу сама, – миролюбиво произнесла я, когда он отложил молоток и, подняв с пола моток ниток, принялся делать петельку.

– Я знаю, что ты все можешь сама, – огрызнулся он. – В этом и проблема.

– Ну ты-то отчего так страдаешь? Это Алвар должен рвать на себе волосы, что «его женщина» взялась за мужскую работу. Он же явно не возражает. Во всяком случае, ни разу ничего мне не сказал.

Альгидрас зло рассмеялся:

– Алвар не понимает, с чем играет, не понимает, куда это все может привести… И меня не слушает.

– А куда это может привести, Альгидрас? – спросила я.

Он на миг зажмурился и прошептал:

– К беде.

– Грита рядом нет, – развела руками я. – Теперь что?

– Смерть вот в этом. – Альгидрас неожиданно швырнул моток ниток на тряпицу с травами, лежащую на террасе. Связки разлетелись в разные стороны.

– Не смей портить… – начала было я, но он схватил мою ладонь и сжал ее обеими руками.

– Надя, ты можешь просто быть дома? – прошептал он, глядя мне в глаза. – Пожалуйста. Просто быть дома и ничего не делать. Не отходить отсюда никуда, не говорить ни с кем.

– Нет, – искренне ответила я. – Я сойду с ума, если буду «просто быть дома». Ты же не будешь мне рассказывать, что женщины здесь просто сидят дома и ничего не делают?

– Не буду, но ты не они, ты…

– Чем я хуже?

– Ты не хуже!

– Что происходит, Альгидрас?

Он смотрел мне в глаза так, будто пытался что-то передать взглядом. Наши руки до сих пор соприкасались, поэтому я потянулась к его эмоциям, ожидая, что он хочет что-то показать, но наткнулась на стену.

– Не делай так, – попросил он.

– Почему?

Он, зажмурившись, помотал головой.

– Потому что я могу увидеть то, чего не должна?

Альгидрас распахнул глаза, и наши взгляды встретились.

– Я не могу всего тебе рассказать, – едва слышно произнес он. – Если бы я только мог, я бы…

– Дай угадаю: это все ради моего блага?

Он рассмеялся с нотками истерики:

– Насколько все было бы проще, если бы ты просто послушалась и сделала так, как я прошу, как умоляю!