Мелодия для короля - Макс Ленски

Элизабет вышвырнула его из своих покоев.

Той же ночью девушка собрала все самое необходимое и сбежала из дворца. К родителям податься она не могла, старых друзей после свадьбы давно растеряла, а новыми обзавестись не успела. Единственным дорогим для нее человеком оставалась дочь. Но взять ее с собой Элизабет не решилась. К тому же царь испытывал к девочке теплые, истинно отцовские чувства. Забрать дочь с собой значило подвергнуть ее жизнь опасности, лишить привилегий принцессы.

Элизабет всплыла неподалеку от корабля, шедшего в Аппарейю. Моряки подняли ее на борт и приняли радушно, посчитав, что она чудом спаслась. В Аппарейе она планировала временно осесть, пока муж не спохватится. Она наивно полагала, что морской царь начнет ее искать и придет за ней. Девушка даже прикинула, какие тогда поставит ему условия.

Погруженная в эти мысли, Элизабет не заметила, как очутилась в безлюдном темном переулке. Оказалось, что парочка потрепанных моряков польстилась на ее драгоценные каффы. Мужчины следили за ней от самой пристани и теперь решили поживиться. Один из них схватил ее за руки, а второй принялся обчищать карманы. В миг она лишилась всего, что прихватила с собой для безбедной жизни, пока муж ее ищет. Тот мужчина, что держал девушку, вдруг принялся обнюхивать ее шею и отпускать сальные комплименты.

Элизабет была из морского народа, а значит, физически сильнее любого человека. Но сколько бы она ни вырывалась, мужчина держал ее крепко. Она осознала, что сглупила, и вновь начала винить себя во всем, готовясь к худшему.

А потом появился он. Антуан. Словно вырос из-под земли. Ударил тростью одного матроса, отбросил к стене второго и подхватил Элизабет на руки. Он принес ее к себе в дом, ни о чем не спрашивая, накормил и дал свежую одежду. Затем ненадолго ушел и вернулся с украденными у нее украшениями. Когда девушка спросила, зачем он это делает, Антуан упал на одно колено и признался, что влюбился в нее, как только увидел. Она расплакалась и сказала, что пока не может ответить на его чувства. Он заверил, что готов ждать сколько потребуется. И если в конце концов она ему откажет, то все равно сможет остаться в его скромном жилище. Он же будет рад стать для нее даже просто другом.

Однако колебалась Элизабет недолго. Раз за разом происходило то, от чего отчаянно рвалось сердце и словно бы не хватало воздуха. Это были бытовые мелочи: Антуан придерживал для нее дверь или подавал руку, помогая сесть в экипаж. Но от каждой такой мелочи у девушки теплело в груди. Прикосновений становилось все больше, и однажды, вернувшись с прогулки, она обнаружила его спящим после ванны. Бедняга так устал, что заснул прямо на софе, не успев как следует одеться. Девушка невольно залюбовалась рельефным прессом, по которому лениво скатывались остатки влаги. Ей невыносимо захотелось к нему прикоснуться. Разумеется, он проснулся, улыбнулся, подался к ней, проворчал что-то про прекрасный любимый сон и поцеловал. Не в лоб. Не в щеку. В губы.

Тогда-то Элизабет и пропала. Это был самый горячий поцелуй в ее жизни. В ту ночь она впервые почувствовала себя любимой, желанной, красивой.

Они настолько полюбили друг друга, что, когда девушка призналась ему кто она, он лишь крепче обнял ее, сказал, что никому не отдаст, и поклялся отомстить, если муж явится за ней. А когда он рассказал ей о себе, о том, что является отверженным, полукровкой, и о том, что жизнь его матери и его собственную загубил Базиль, она расплакалась и пообещала возлюбленному помощь в его мести.

Они слишком хорошо понимали друг друга и потому приняли обоюдное, осознанное решение, выполнили все ритуалы, признались в чувствах и навсегда связали свои жизни и судьбы, став такими желанными Тихими Волнами.

– Мой муж так и не пришел за мной, – закончила Элизабет. – Ни спустя неделю, ни спустя год, ни спустя сто лет. Теперь ты понимаешь?

Реми задумался. В целом ее можно было понять. Она была не то чтобы злодейкой, скорее – несчастной женщиной. Если честно, Элизабет всегда ему нравилась, даже когда Микель предупреждал о ее коварстве. Просто ей не повезло встретить трех негодяев.

– А твоя дочь?

– Спустя много лет я услышала историю о дочери морского царя Шелковелии, которая отправилась на поиски матери, но по пути влюбилась в человеческого воина Карлайла. Ты уже слышал эту легенду и помнишь ее финал. Что этот бесчувственный пень мог знать о любви? Он разлучил их, и Шелковелия погибла в муках вдали от своего возлюбленного. Я жалею только об одном: что не забрала ее с собой и не показала, как прекрасен внешний мир!

У Реми уже все чесалось от желания наконец открыть ей правду. Он еле дождался, когда она договорит, и выпалил:

– Твоя дочь жива! Она провела все эти годы в заточении, но она жива!

– Что за гнусная ложь! – воскликнула Элизабет. – Думаешь, сможешь так просто меня обмануть? Я не настолько наивна!

– Я не прошу тебя о свободе. Просто выслушай. Можешь не верить мне, но мы с Микелем недавно попали в Вархосию, и судьба занесла нас в какой-то погреб, где многие десятилетия томилась девушка по имени Шелковелия. Мы тогда не сразу поняли, что она та самая дева из легенд, а потом… Потом оказалось, что она мать Микеля.

Элизабет застыла. На ее лице появилось странное выражение. С минуту она молчала и не двигалась. Затем прошлась по комнате несколько раз и, остановившись, сказала:

– Надо поговорить об этом с Антуаном. Если ты мне лжешь, то смерть твоя будет еще более мучительной, чем мы задумали. Если же твои слова – правда, тогда…

Элизабет поспешно направилась к выходу.

– Тогда? Что тогда? – спросил взволнованно Реми.

– У того учителя вьевия моего внука, – бросила она напоследок и скрылась.

Глава 53, в которой вино не выпито

– Вьевия? – недоуменно спросил Реми. – Что это?

Само это слово – вьевия – отчего-то вызвало у него приступ тревоги: сердце забилось быстрее, на лбу выступили капли пота, по телу прошла дрожь.

Королева побледнела, тряхнула головой.

– Все очень серьезно, Реми, – сказала она, нахмурив брови. – Я… Однажды Мальтруй рассказывал мне о вьевиях.

Реми уже некоторое время пытался освободиться, но, пока Элизабет была в помещении, старался делать это потише. Сейчас же он с удвоенной силой принялся перетирать веревку об осколок кувшина, чувствуя, что нужно поторопиться.

– Помнишь легенду о шелки? – продолжала тем временем королева. – Шелковелия могла обращаться в любое животное. Этой способностью она наделила Карлайла, отдав ему свою вьевию, шкурку шелки. Лишившись ее, сама Шелковелия утратила дар. Морские жители рождаются укутанными в вьевию. Она – часть их существа. Без нее они словно инвалиды, словно птицы, лишившиеся перьев. Вот почему почти никто из них не позволяет другим даже прикоснуться к ней. Вьевию тщательно охраняют и прячут от чужих глаз. Она священна. Если же шелки готов отдать кому-то свою вьевию, это высшая степень доверия. Ни один морской житель не тронет шкурку другого, это врожденный инстинкт. Чего не скажешь о людях, человеческая жадность не знает границ. Мальтруй рассказывал несколько романтических историй о том, как смелые юноши похищали вьевии прекрасных морских дев, пока те купались при луне, а затем женились на них. Мне тогда показалось это очень романтичным, но теперь я понимаю, что на самом деле иметь вьевию страшно. Но это не все. Тот, кто получает шкурку, обретает власть над ее хозяином. Понимаешь, что это значит?

– Микель выполнит любой приказ владельца его вьевии.

Королева кивнула.

Юноша почувствовал, что веревка на запястьях ослабла, напрягся, потянул посильнее, и она лопнула. Он поспешно распутал ноги и бросился к матери.

– Мы вернем ему вьевию, – сказал король, освобождая мать. – Никто не заслужил такой судьбы. А он особенно.

Юноша потянулся к рычагу, открывающему