Огненная царица - Мэй Линь

Лис, зарычав, пытался страшным рывком высвободить свой цеп, но это было все равно что пробовать повалить трехсотлетний дуб.

– Что ты делаешь, Чжан?! – с досадой крикнул Фокс. – Ведь ты дал клятву!

– Я обещал найти и выдать вам Гаошаня, – спокойно отвечал старик. – Но я не буду стоять и спокойно смотреть, как ты убиваешь Дигуна.

– Он удерживает Гаошаня!

– Это его право. Он хозяин, и он вам ничего не обещал.

Оборотень побелел от ненависти. Он бросил быстрый взгляд на сестру, но та стояла сзади, опустив голову, и рассчитывать на нее он явно не мог. А если бы случился бой, численное превосходство было бы слишком неравным: он один против трех даосов.

Он еще раз глянул на меня: я был совсем рядом, протяни руку – и схватишь, но на его пути стояли три даоса – преграда более непроходимая, чем горный хребет. Фокс скрипнул зубами.

– Ты пожалеешь об этом, Чжан Голао! – только и сказал он напоследок.

Он взял Фанлань за руку. Та еще успела оглянуться, кинуть на меня умоляющий взгляд… Я рванулся было к ней, но, словно о стену, ударился о плечо У Цая. Лисы сделали гигантский прыжок и оказались на крыше. Еще мгновение – и они исчезли, словно их и не было никогда.

Дигун хмуро смотрел на меня из-под своих тяжелых бровей.

– Однако эта чертовка успела запудрить тебе мозги…

– Это не то, – сказал я. – Вы не понимаете!

Но тут же и сам почувствовал, что звучит это все неубедительно. Однако настроение у меня было не то, чтобы оправдываться.

– В конце концов, – разозлился я, – какое вам дело? Я взрослый человек и сам решаю…

– …какая лиса разорвет тебя на части, – закончил Дигун.

Даосы молча отвернулись и пошли к небольшому столику, который стоял посреди дворика. На востоке появилась розовая полоска. Казалось, с каждой секундой она становится больше. Тьма быстро отступала.

24. Самые древние твари

Солнечный свет прибывал с каждой минутой, ночь бледнела и растворялась в дальних закоулках. Я стоял посреди дворика Дигуна и с тоской смотрел в ту сторону, где исчезла Фанлань со своим братом. Потом – делать было нечего – повернулся и пошел к столику, за которым уже расположилась вся даосская компания. Сел, посмотрел на наставника Чжана.

– Ну что, – сказал я. – Воспитывать будете?

Наставник переглянулся с Дигуном.

– Видишь ли, – мягко начал он, – если тебе кажется, что ты по-прежнему все решаешь сам, то ты глубоко ошибаешься.

– Очень глубоко, – с комической важностью сказал Дигун. Он сидел, положив ногу на ногу, и вид у него был до крайности самодовольный.

– В чем же моя ошибка, почтенные учителя? – с ядовитым смирением осведомился я.

– Ошибка твоя в том, что ты не знаешь, кто такие лисы. Ты думаешь, что самое страшное, что с тобой могут сделать, – так это разорвать на части. Уверяю тебя, это было бы очень гуманно по отношению к тебе, и уж поверь, лисы на это не пойдут. Не затем они так за тобой гоняются, чтобы потом просто уничтожить.

– А зачем? – сказал я.

Наставник Чжан в задумчивости поскреб свою бороду. Казалось, он в нерешительности, стоит ли мне вообще что-то рассказывать.

– Боитесь, не пойму? – съязвил я.

– Боюсь, – признался Чжан. – Точнее говоря, боюсь, что поймешь не так.

– А вы попробуйте, – предложил я. – Я сообразительный.

Даосы добродушно рассмеялись, даже вечно хмурый У Цай изобразил на лице что-то вроде кривой ухмылки. После небольшой паузы снова заговорил наставник Чжан:

– Лисы – очень древняя форма жизни. По самым скромным подсчетам они современники динозавров.

– В действительности никто не знает, сколько они существуют, – вставил Дигун. – Они сами не говорят, а на исследование их, понятное дело, не положишь.

– Ясно одно, что это неимоверно древние создания, и они здорово отличаются от всего того, что знают ваши ученые, – продолжал старый даос. – А теперь представь себе цивилизацию разумных и высокоорганизованных тварей, которая существует и постоянно развивается на протяжении, ну, скажем, трехсот миллионов лет. Каких высот она могла достигнуть в этом своем развитии?

– Но ведь лисы теплокровные, – сказал я растерянно. – Они ведь млекопитающие. Как же они могли жить триста миллионов лет назад, когда и динозавры толком еще не появились?

– Вопрос хороший, если считать, что вся эволюция проходила так, как вы ее себе представляете. Ну, а если лисы – это отдельная ветвь, особая мутация, которая сотни миллионов лет назад приобрела чрезвычайно устойчивые свойства и с тех пор менялась только по своему собственному желанию, а не следуя законам эволюции?

Я молчал, потрясенный. Стало уже совсем светло, запели птицы на ветках.

– Есть еще одна версия, – внезапно проговорил Дигун. – Что лисы – это вообще чуждая форма жизни, не присущая нашей планете.

Наставник Чжан усмехнулся.

– Наш почтенный хозяин намекает, что лисы – это зеленые человечки с летающих тарелок.

Дигун насупился.

– Версия ничем не хуже прочих, – сердито сказал он.

– Меньше надо смотреть голливудские фильмы, – шутливо заметил наставник Чжан.

– Так другие же не показывают, – пожаловался Дигун.

– Ну, одним словом, лисы – это нечто совершенно особенное, – сказал Чжан. – Мы, даосы, сосуществуем с ними уже на протяжении нескольких тысяч лет. Так вот, авторитетно заявляю, что эти существа переворачивают все принятые представления о мире.

– А именно?

– А именно – законы природы на них действуют избирательно. Например, некоторые лисы не подчиняются гравитации. Точнее, не совсем подчиняются. Другие способны становиться невидимыми. Третьи проходят сквозь любые препятствия. О таких мелочах, как чтение и внушение мыслей, я уже не упоминаю.

Мы помолчали. Тут было о чем задуматься.

– Но ведь, насколько я знаю, даосы тоже кое-что могут. И невидимость, и внушение мыслей, и многое другое.

– Кое-что можем, – кивнул старик. – Но то, что мы можем, – это результат нашего учения, чрезвычайно развитого по сравнению с вашей наукой, следствие многолетних тренировок, в которых используются изощренные методы, которые, например, неподготовленного человека могут просто убить. А лисы уже рождаются с этими сверхспособностями. У лис, впрочем, есть своя наука, из которой мы кое-что заимствовали. Но, повторяю, мы много тренируемся, а лисы от рождения наделены чудесным даром. То есть разница между нами такая же, как между человеком, которого выучили хорошо плавать, и рыбой. Рыба рождается в воде, она самой природой предназначена для того, чтобы плавать. А человек должен этому еще научиться. Но и самый лучший пловец не сможет соперничать с рыбой, ему нужны для этого