Мелодия для короля - Макс Ленски

Реми захрипел, выплюнул сгусток крови и вдруг понял, что боль начала уходить. Но рана, нанесенная кузеном, без сомнения, была смертельной! И все же прямо сейчас он ощущал незнакомое обволакивающее покалывание внутри, словно рана неохотно затягивалась. Мысли тоже прояснялись. В голове проносились воспоминания обо всем, что он успел узнать за последние несколько дней.

«Ненавижу тебя!»

На самом деле в тот момент он чувствовал как никогда сильную привязанность к Микелю. Выходит, что и шерьер испытывал то же самое, а сами слова не имели значения. Хотя и звучали они как оскорбление, за ними крылась вся глубина, вся сила их преданности друг другу. И каждый прекрасно осознавал, какой смысл вкладывает в эти слова. Будто говорили на своем, понятном только им двоим языке.

А еще был тот вечер в лесу. И песня.

Пока шкатулка не начала играть свою мелодию, король был уверен, что песня – это всего лишь обычная вархосская колыбельная, которую отец пел Микелю. Она отпечаталась в мозгу еще с того раза, когда ему стало плохо из-за «Звездного мальчика», Микель всю ночь сидел над ним. И пел. Интересно, догадывался ли он, что делает и чем это все обернется? Скорее всего, нет, он же мыкался в этом мире, словно птица, воспитанная ящерицами. Он мог бы летать, но некому было его научить. Он даже не знал, кто такие птицы и что они умеют. Собирал информацию о себе по крупицам, жадно, будто обезвоженный человек в пустыне. Видимо, тогда ему просто показалось, что колыбельная – хорошая идея. Вот он и напел песню из своего детства.

И эта мелодия спасла им обоим жизнь. Если верить Мальтрую и Антуану, все условия были выполнены. Запечатление свершилось, навсегда связав Реми и Микеля. Они и правда стали друг для друга Тихими Волнами и даже не заметили.

Король испытал холодное злорадство при мысли, что мучителю шерьера ничего не перепадет. Всплеск счастья полностью поглотил уходящую боль, рана почти затянулась.

А потом он вспомнил, что такое запечатление на самом деле. Отсутствие свободы выбора.

На этот раз он тревожился не о себе, а о шерьере. Ведь Микель не то чтобы был привязан к нему, просто так действовало непреднамеренное, вынужденное запечатление. И это не было дружбой, напротив – чернейшей безысходностью. Если в какой-то момент они они друг другу опротивят, им все равно придется видеться, потому что разлука будет для них физически невыносима. Или хуже того, кто-то из них погибнет, а второй навсегда останется один.

Похолодев, Реми снова почувствовал, как его скрутило, когда он понял, что Микель может умереть. Его ноги двигались быстрее мыслей. Стало очевидно, что это сработало запечатление.

Из раздумий его вытащил Антуан.

– Ты еще жив? – Ученый поднял Реми за шиворот. – Живучий королек.

Элизабет подошла к юноше, вцепилась в его волосы, запрокинула голову. Посмотрев ему в лицо, она скривилась от презрения.

– Они успели создать связь, – прошипела она.

– Вот как, – усмехнулся Антуан. – Что ж, поздравляю, мальчик, теперь ты практически неуязвим. По крайней мере, физически.

Улыбка его не предвещала ничего хорошего.

– К счастью, я знаю, как убивать таких, как ты.

Глава 51, в которой король близок к разоблачению

Антуан сделал шаг, и Реми напряг последние силы, приготовившись дорого продать свою жизнь. Мысль о том, что никто, кроме него, не придет на выручку Микелю, медным колоколом билась в его голове. Юноша нащупал на полу осколок разбившейся во время боя безделушки и сжал его в ладони. Если правильно подгадать момент, можно вонзить его в сердце ученого, но…

Реми еще никогда никого не убивал. Ему было страшно.

Но он представил, насколько страшно сейчас Микелю, и собрал волю в кулак. Глядя на приближающегося Антуана, он почти решился. И тут между ними выросла стройная фигурка Элизабет.

– Остынь. Убить его мы всегда успеем, – строго осадила она подручного. – Не повторяй ошибку с Генри. Мы можем его использовать. И тогда это королевство официально станет твоим.

К удивлению короля, Антуан послушно отступил.

– Если задуматься, это даже к лучшему, что ты не умер, – усмехнулся он. – Элизабет права: мы можем тебя использовать. Так будет даже проще. Завтра на утреннем собрании ты прилюдно признаешься в том, что вы с королевой-матерью убили короля и скрывали это. Заодно возьмешь на себя вину за смерть кузена. А под занавес признаешь меня прямым потомком Фейра Мятежного.

Все еще не выходя из образа одурманенного мелодией простачка, Реми равнодушно кивнул. Сейчас главным было провести эту парочку и при первой же возможности сбежать из дворца на помощь к шерьеру. Казалось, у него все получилось. Он уже праздновал победу, когда услышал испуганный вздох. Когда Реми повернул голову к дверному проему, ему пришлось постараться, чтобы сохранить равнодушный вид.

– Сынок! Что с тобой случилось? Где болит? Кто тебя так избил? – Королева кинулась к нему на шею и принялась осматривать лицо и ощупывать тело.

Реми представил, как он сейчас выглядит: лицо в крови, блуза порвана, в глазах пустота… Очень хотелось успокоить ее. Сказать, что с ним все хорошо, что он цел, что волноваться не о чем. Но он не мог. Сейчас было нельзя.

Антуан недоверчиво посмотрел на короля и ухмыльнулся, словно в голову ему пришла гениальная идея.

– Ваш сын в порядке. Он только что сразился с вашим же племянником и вышел победителем. Видите ли, эти двое не поделили женщину. Верно, Реми?

Реми вновь бесцветно кивнул.

Только тут королева заметила лежащее в стороне окровавленное тело. Она коротко взвизгнула и отскочила. Реми проводил ее взглядом, чтобы убедиться, что она не упала и не ударилась.

Прищурившись, ученый рывком поставил юношу на ноги и швырнул в сторону Элизабет.

– Ты добился своего, – сказал он. – Устранил соперника. Прими награду, поцелуй возлюбленную.

– Что?! – возмутилась Элизабет.

Но у Реми не оставалось времени на сомнения. Он быстро смекнул, что Антуан мог заподозрить притворство и теперь проверяет его. Но король был отличным актером. Он столько лет притворялся чопорным законопослушным монархом, столько раз держал лицо перед матерью, которая видит насквозь любую ложь, столько раз наблюдал за Мальтруем – лучшим плутом, какого когда-либо видел мир. Реми не мог проколоться. Не давая Элизабет опомниться, он быстро и топорно чмокнул ее в губы, ровно так, как, по его мнению, поступил бы зачарованный человек, исполняющий прямой приказ владельца шкатулки.

Он думал, это безобидное действие никак не повредит ему. Никогда еще он так не ошибался. К горлу подступила тошнота, настолько сильная, что юношу тут же вырвало. Вот теперь-то все точно было кончено. Любому станет ясно, что на самом деле все это лишь спектакль.

Наклонившись прямо к лицу короля, ученый заглянул в его глаза, что-то в них высматривая. Впервые они оказались так близко друг к другу. Реми уставился на него, на всякий случай не мигая и продолжая сохранять бесстрастное выражение. Словно это не его только что вывернуло наизнанку.

И вдруг он заметил одну деталь. У Антуана был почти такой же цвет глаз, как у Микеля. В голове щелкнуло, и еще одна часть головоломки встала на место: Антуан тоже являлся представителем морского народа! Видимо, отсюда и произрастала его ненависть к предкам Реми.

Пока Элизабет приходила в себя, а ученый вглядывался в лицо короля, все упустили из виду королеву. Воспользовавшись моментом, она схватила тяжелый напольный канделябр, как следует размахнулась и от души саданула Антуана по голове. Слишком поздно заметив ее порыв, Элизабет зашипела, оттащила королеву в сторону и с завидной ловкостью привязала за руки к скобе на стене. Впрочем, та отбивалась пуще тигрицы и успела хорошенько цапнуть мучительницу. Разобравшись с Шарлис, девушка вихрем