Мелодия для короля - Макс Ленски

Этот скрюченный хилый человек был учителем, истязавшим когда-то маленького Микеля.

Глава 50, в которой шкатулка играет свою мелодию

Осознав, в какой ад отправляется Микель, Реми начал брыкаться изо всех сил. Он лягнул Антуана и даже сумел вырваться.

Король кинулся в проход, но его тут же поймала Элизабет. Хватка ее оказалась на удивление крепкой. Не в силах освободиться, Реми отчаянно крикнул:

– Ты сильнее его, Микель! Ты сильнее! Борись! – Он успел поймать потухший взгляд шерьера и, прежде чем ладонь Лиззи зажала ему рот, выпалил: – Я приду за тобой и спасу! Только дождись! Слышишь? Верь мне! Живи!

Ему почудилось, что в глазах шерьера на миг мелькнула надежда, но уже в следующую секунду он скрылся из виду. Короля бесцеремонно втащили обратно в комнату. В голове его одна за другой всплывали страшные картины. Он пришел в ужас от того, как быстро Микель превратился в безвольную марионетку. Появление учителя наверняка стало для шерьера сбывшимся кошмаром.

Реми забился в руках Лиззи, укусил ее за ладонь и освободил рот. В отчаянии он обратился к кузену:

– Эй! Что тебе нужно? Власть? Деньги? Этуайя? Забирай все! Хоть мою жизнь возьми! Я отдам тебе что угодно, только позволь спасти Микеля. Этот маньяк уничтожит его!

– Заткнись! – гаркнул кузен и отвесил королю пощечину.

За спиной Реми раздался негромкий смешок.

– Уничтожит? – вступила в разговор Элизабет. – Учитель не собирается его убивать, нет. Ему нужно добиться запечатления, чтобы получить бессмертие и молодость.

Реми замер, переваривая услышанное, и вдруг рассмеялся. Истерично, сквозь слезы.

– Ничего у него не выйдет. Ведь запечатление свершается при полном взаимопонимании, а Микель его ненавидит.

– К счастью, это взаимно, – ответила Элизабет. – А большего и не нужно.

Реми поперхнулся:

– В каком смысле?

– О, малыш-королек неправильно понял условия запечатления? – язвительно спросила Элизабет. – Даже Антуан знает больше тебя. Давай, дружок, расскажи ему. Хочу увидеть его лицо, когда он все осознает!

Антуан потупил взгляд, но подчинился:

– Неважно, какие взаимные эмоции испытывают двое. Это не обязательно должны быть приятные эмоции. В равной мере это может быть и ненависть, и даже отвращение.

Это шокировало короля. Запечатление на почве ненависти? И потом всю жизнь находиться рядом с таким человеком, не в силах убежать или хоть как-то избавиться от него? Это даже звучало отвратительно.

– Ты забыл о песне, – возразил Реми. – Микель никогда не станет ему петь!

– Не думаю, что это будет проблемой. – Ученый с виноватым видом пожал плечами. – В руках учителя – инструмент управления Микелем. Так что совсем скоро парнишка сделает все, что ему скажут, и споет, и даже спляшет, если будет надо. А затем навечно свяжет себя с ним запечатлением, хочет он того или нет.

Реми похолодел: значит, совсем скоро Микель будет потерян для него навсегда. Он вспомнил, как сходил с ума от мысли о возможном запечатлении в Воларьевом коттедже. Теперь эти переживания выглядели такими глупыми. Почему, ну почему он тогда не решился? Трус!

Тем временем Антуан закончил возиться со шкатулкой: ему удалось поставить на место последнюю деталь.

– Ну наконец-то, – проворчал кузен, – копуша!

– Остается только проверить ее действие, – сказала Лиззи.

Реми не успел заметить, когда именно ключ, который только что был в руках кузена, оказался у изобретателя. Антуан вставил его в замочную скважину в боку шкатулки и дважды провернул.

– Ты что делаешь? – завопил толстяк. – Это я, я должен ее завести! Это мое оружие!

Антуан улыбнулся ему:

– Так-то оно так, но вдруг выяснится, что это оружие действует как-то иначе? Надо испытать, работает ли механизм как надо. Что, если оно взорвется, пока вы его держите? Мы же этого не хотим.

– Нет-нет, конечно, делай, что считаешь нужным! – испуганно согласился кузен. Он отступил на пару шагов, но не слишком далеко, чтобы не терять шкатулку из виду. – Только поскорее, не терпится занять свое законное место.

– Как скажете, ваше недалекое величество, – усмехнулся Антуан и отпустил ключ.

– Что ты сейчас… – начал было кузен, но, услышав первые ноты, замер на полуслове.

В наступившей тишине мелодия шкатулки зазвучала громче, чем ожидал король. Она проникала в каждый потаенный уголок тела и будоражила до кончиков пальцев. Хотелось идти за ней следом и подчиняться зову. Реми вдруг показалось, что он ее уже где-то слышал, то ли в глубоком детстве, то ли во сне…

Но разве в ней не было слов?

Словно в приятной дреме он услышал голос:

– Возьмите фьютии и сражайтесь, пока один из вас не умрет.

Соблазн подчиниться приказу был велик. Хотелось верить, что это решит все проблемы. Какие именно проблемы, Реми не мог вспомнить, но мелодия манила за собой и умоляла подчиниться. Почему-то очень хотелось вспомнить, где он ее слышал. Юноша попытался напеть ее, и с его губ как будто сами собой сорвались звуки:

– Оу-уэй, оуиэй…

Лали-мор,

Лоу-лоу-лэй-хэй…

Словно оковы спали с сознания короля. Он осмотрелся и увидел, что Элизабет и Антуан отошли в дальний угол и наблюдают, как его кузен берет с полки одну из трофейных фьютий. Взгляд его был пуст, лицо абсолютно ничего не выражало.

Сбросив с себя оцепенение, вызванное мелодией, Реми почувствовал, что мыслит как никогда ясно. Он сразу понял, в какой ситуации оказался и как следует поступить. Тут же натянул на себя маску тупого равнодушия, подражая кузену. Тот выставил оружие перед собой и бросился в атаку. Король отпрыгнул в сторону, схватил лежащую на полу фьютию отца и с легкостью отразил следующий удар.

Надо было как можно скорее покончить с этим, догнать и спасти Микеля.

Реми старательно делал вид, что силы их равны. Надо было измотать кузена, а тем временем незаметно подобраться к Лиззи и взять ее в заложницы. Антуан подчиняется ее приказам и не станет ничего предпринимать, пока она в опасности. План был хорош, если бы не одно но: их сражение напоминало битву кузнечика с неповоротливым жуком. Король прыгал и уворачивался, между делом отбивая бестолковые выпады противника. Кузен же грузно переваливался, растопырив руки, словно пытался поймать Реми в охапку и раздавить. Толстяк занимал столько места, что проскочить мимо него никак не удавалось. Затянувшаяся битва могла вызвать подозрение у хитрого ученого и сообразительной девушки.

Привыкший к частым учебным боям, Реми мыслил стратегически. Он подметил, что, когда кузен делает выпад в какую-то одну сторону, ему требуется несколько секунд, чтобы быстро обернуться в другую. Для человека шустрого и ловкого это было хорошим шансом. Юноша прыгнул влево и, когда кузен кинулся на него, резко отскочил вправо. План бы сработал идеально, но одна из бусин-слезинок Микеля совсем некстати подвернулась под ногу. Король поскользнулся и случайно качнулся влево, где как раз успел развернуться кузен.

Фьютия прошила Реми насквозь, погрузившись в тело до самой рукояти. Острые иглы-крюки выскочили из лезвия, разрывая все внутри. Кузен безжалостно дернул клинок на себя. Королю хотелось кричать от ужаса и нестерпимой боли, но вместо этого он издал лишь противное громкое бульканье. Из горла хлынула кровь.

Почти теряя сознание, Реми повалился на пол. Запах и вкус крови поглотили его разум. Где-то на границе ускользающего рассудка билась в агонии мысль о том, что, кроме него, никто не придет на помощь Микелю. Нельзя было здесь умирать, нельзя, иначе Микель…

Откуда-то издалека до него донесся непривычно холодный, лишенный эмоций голос Антуана:

– Прекрасно. Покончим с этим. Воткни эту фьютию себе в горло.

Усилием воли Реми разлепил веки и успел увидеть, как кузен со стеклянным взглядом, ни секунды не колеблясь, пронзил собственную шею клинком. Тем самым, который король совсем недавно сжимал в руках.

– Как же он меня раздражал, – скривился ученый. – И полезен-то был недолго. – Он наступил на лицо кузена,