Либеллофобия - Н. Мар

даже начертила орудия для второй пары ног. Ей пришла идея задействовать сварочные пушки, чтобы склеить лапы чемпиону галактики. Мне стало стыдно, что оставила рыжую одну.

— Пенелопа, а ты тоже хотела бы жить на Урьюи?

— Да, — просто ответила она. — На третьем слое астероидов я небо вижу только на экранах. Темно, душно, тесно. Для большинства эзеров даже здешние пустыни — курорт. Если Бритцу удастся сохранить биосферу на Урьюи… Прости, Ула.

Вуаль была готова через час. Модель размахнулась иглой — и хвост пропал!

— Запус…

Но я уже запустила: для чистоты эксперимента требовался эффект неожиданности. Хвост смёл Пенелопу через всю мастерскую и бросил в угол.

— Башку тебе откусить! — Она расправила крылья, чтобы встать. — Я передумала тебя выкупать, Ула. Знаешь, с Бритцем тебе в самый раз.

Спустя ещё три часа мы обошли модель, любуясь работой. Уходя, Пенелопа строго-настрого приказала мне ложиться спать. Но оставалась ещё одна чрезвычайно важная диверсия. С двумя флягами горячего кофе я отправилась в карцер.

— Ёрль! Ёрль Ёж! — я поскреблась в заслон.

Долго не отвечали. Уж не околели ли там эти двое? Но вот из окошка выглянули колючки. Морозный парок клубился из рефрижератора.

— Чего тебе?

— Держи, я тебе кофе принесла погреться.

— Я в шубе, не мёрзну.

— Бери, зря, что ли, бежала? — я затолкала фляги в окошко.

— А две-то мне на что?

— На всякий случай. Поделишься с… кем-нибудь там.

Я убежала прочь, пока он не нашёлся, чем возразить, или упаси бог, не задал бы вопрос.

Глава 34

Побить Замардино

Пользуясь отсутствием Кайнорта, адъютанты Альды Хокс открыли боевой ангар позже, чем положено, и нам пришлось ждать на морозе. Зато на помощь прилетел Крус. Я видела второго инженера торчащим из карминели и только теперь разглядела как следует. Он был небритый и очень рыжий, точно такого же оттенка, как Пенелопа. Никто, правда, его не просил помогать, о чём довольная Пенелопа успела поведать громко и сотню раз. По жребию мы тренировались первыми.

Внутри ангара была затянутая сетью арена. С вогнутыми стенками и полом, она напоминала глубокую супницу. В этой чаше противникам становилось не так-то просто выкинуть друг друга за бортик. Волкаш в лапах эзеров казался орланом в силках браконьеров.

— Я сниму ошейник, и ты обратишься, — объясняла ему Пенелопа. — Затем я включу диаблокатор магии. Внутри арены ты не сможешь применить способности суида, а также не рекомендую обращаться в человека, пока не объявят, что бой окончен.

Крус направил на Волкаша глоустер, и Пенелопа осторожно расцепила ошейник. Волкаш превратился не сразу. Он не желал подчиняться сию секунду, даже зная, что от этого зависит его жизнь.

— Смотри, без дури, — предупредил Крус, и Пенелопа посмотрела на него с восхищением. — У меня чувствительность к твоей магии семнадцать, почую влияние — хелицеры снесу.

Когда Волкаш превратился, нас раскидало в стороны, настолько громадным был скорпион. Пенелопа ударила в пульт, и по периметру арены засверкали огоньки диаблокаторов.

— Разворачивай мозги, — приказал Крус.

Он так назвал сеть чипов-нейронов на подложке из шёлковых ячеек. При помощи них орудия должны были беспрекословно подчиняться воле шиборга. Пропуски, перехлёсты узлов или складки грозили как минимум отказом системы. Как максимум — пушки могли взбеситься и покрошить Волкаша живьём.

Следом мы обернули его динамической бронёй с ячейками воздуха, а на клешни накинули злополучные пластинки с сюрпризом. Через час скорпион стал похож на противоракетный комплекс. Он щёлкнул первой парой ног, посылая в борта арены ослепительные вспышки бесконтактной сварки. Пенелопа подбросила два титановых мячика, и со второго раза Волкаш намертво сплавил их в полёте

— Великолепно! — похвалила Пенелопа, когда Волкаш изловил толстый прут и раскрошил винтовыми клыками.

Осталось испробовать хвост.

— Проваливайте, наше время, — прокаркали сверху.

У кромки арены стояла Альда Хокс. Софиты освещали её снизу и придавали строгому лицу вид каменного идола. Рядом с ть-маршалом поджал восемь ног её шиборг. В обличии имаго Лео Замардино был слишком милым, чтобы вырвать чемпионский титул вместе с сердцем противника. Паук-скакун, весь кругленький и пушистый, очаровательно чистил хелицеры лапками. Восемь крупных глаз блестели на макушке, умоляя: «Погладь, и я замурлычу».

— Вы же сами нас задержали, — попыталась Пенелопа.

— Напиши жалобу, Игор зарегистрирует её в конце месяца.

Спорить мы не стали. У Полосатой Стервы в заложниках ещё оставался Кайнорт, единственный наш боевой стратег, который и должен был управлять шиборгом. Мы аккуратно сняли броню, свернули нейросети и собрали орудия. Волкаш обратился человеком, и его снова увели в ошейнике. Мы даже не успели обняться.

— Ничего, — бормотал Крус. — Может, и хорошо, что они не увидели хвост. Добавили бы эхолокатор в настройки визора и лишили бы нас козыря.

В полдень к ангару подтянулся весь лагерь. Альда уже покрикивала на ассистентов, снаряжавших Замардино, а Волкаша привели опять с большим опозданием. До начала боя осталось полчаса, когда в ангар влетели Ёрль и Бритц.

— Наконец-то, — вырвалось у меня.

Волкаш не преминул проверить на Бритце эффект камуфляжной вуали. Мимо.

— Это ничего, — сказал Кайнорт, ничуть не обидевшись. — Глаза у пауков устроены проще, чем у насекомых.

Зрители начали делать ставки. Нас попросили удалиться с арены, и Бритцу пришлось наставлять Волкаша по радио:

— Держи клешни одну над другой. Если Лео начнёт стрелять, крутись. Иначе заряды попадут в одну воздушную ячейку дважды и прорвут броню. И не используй сварку, пока он не скрестит ноги. Половина успеха любой примочки — на первом ударе, когда противник ещё не знает, чего ожидать. Потом придётся рассчитывать только на его ошибки, а Замардино опытный боец.

— Разберусь без теоретиков.

— Так-то он прав, — признался Кайнорт, прикрывая микрофон. — Говорил же папа: первый заработанный миллион поставь на шиборга.

— А ты на что потратил? — мне стало правда интересно.

— Открыл бордель, конечно, это было проще всего. Потом спекулировал оружием. Я не азартен.

Лео Замардино уже не напоминал мягкую игрушку. Чёрные жемчужины его глаз укрыли зеркальные визоры. По спине бежали волны звездчатых шестерён. Попади в их жернова игла скорпиона — и конец хвосту. На первой паре ног так визжали циркулярные пилы, что Пенелопа хваталась за челюсть. На второй паре Крус угадал плазмотроны. Минус очки за каждый выстрел, но зато это были настоящие