Либеллофобия - Н. Мар

— Не. Ори.

Весь зал заткнулся, так она припечатала. И это было только начало:

— У тебя было два месяца, Бритц. Ты истратил две трети отведённого срока и двести процентов моего терпения. Два долбаных месяца ты бился в стены и проигрывал, метался и получал по башке, наделал все, все — все! — возможные и невозможные ошибки. Шаг вперёд да четыре назад, вот, на что ты способен, Кайнорт Бритц. Два месяца рядом с тобой — из-за твоих ошибок — проигрывали и получали по башке мои люди! И ради чего! Ради, мать твою, утопии стайки привилегированных сумасшедших!

Альда распинала Бритца на таких тонах, что волей-неволей её слышали все в ангаре. Кайнорт не перебивал. Потихоньку сконфуженные скандалом эзеры оттирали друг друга от арены и шмыгали на улицу. Пенелопа вжала голову в плечи и стояла вся пунцовая. Как по мне, это публичное унижение высшего офицера вывернулось наизнанку. Стыдно было почему-то за Альду Хокс. Обладай я такой властью, сказала бы «нет», развернулась да ушла. А она плясала на костях:

— Знаешь, что я думаю? Ты и до этого был с приветом, но здесь неудача за неудачей допилили из тебя сказочного дурака. Впрочем, проигрыш — твоя естественная среда, не так ли? Ты уже не отдаёшь себе отчёта в тотальном провале. Ты не способен одержать верх, даже обведя вокруг пальца тех, кому поклялся в верности, как с казнью этой дряни, — она ткнула в меня глянцевым когтем. — Какое же ассамблея минори, должно быть, жалкое зрелище, если посчитала тебя, помешанного, лучшим перквизитором. Ты просто безумный, одержимый, безрассудный и бесталанный муфлон, Бритц. У меня всё.

— Альда, — он сглотнул дважды, прежде чем продолжить. — Я вижу, что измучил Вас, это правда. Но верю, что если уж маршалы не умеют наладить диалог, то величие нашей армии под угрозой. Позвольте, мы вернёмся к этому вечером.

Тишина висела, по моим подсчётам, лет триста. Шевелиться смели только сердца, да и то не у всех. Альда Хокс вдруг мягко улыбнулась. Она шагнула к маршалу, впиваясь глянцевыми клешнями ему в плечо:

— Забудь, Норти. Я проверяла, не двинулся ли ты на почве азарта и своих идей фикс. Это было важно. Выдыхай. Так вот: я на твоей стороне, слышишь? Разумеется, будет вам реванш. Завтра. Никто не посмеет заявить, что Хокс пренебрегает правилами. Пойдём, обсудим детали.

Она увела его в центр арены. Замардино уже унесли, диаблокаторы магии отключили. Бритц повернулся спиной, и я увидела, как с ладони, в которой он сжимал кончик керамбита, пока Хокс устраивала взбучку, капает кровь. Его выдержка была достойна восхищения. Честно говоря, до этого я думала, что ледяной саркофаг его спокойствия питается одним злодейским равнодушием.

Вне арены Волкаш пришёл в себя и выпил целый термос воды. Мы уложили его на носилки и приготовились отправить в медблок.

— Прости, малышка, я не выиграл нам свободу, — он закопался лицом в мои волосы. — Но ты молодчина. И рыжая эта — передавай ей спасибо за сварку и… пусть первая выпьет бокал моей крови на казни.

— Да какой бокал! Сам передашь. Завтра будет реванш. Не волнуйся, я видела: Замардино унесли ещё без сознания. Ты его уделал, уделал чемпиона галактики, и плевать на очки.

— Завтра я выжгу ему глаза, — Волкаш приподнялся на локтях, напрягаясь. Его внезапная собранность, похожая на готовность вцепиться в глотку, относилась к кому-то позади меня.

— Ула, — это был Инфер. Он взял меня за руку с прозрачным браслетом. — На минуточку.

— Берграй, — с той же интонацией позвал его Кайнорт. — На минуточку.

Инфер задержал руку, но был вынужден подчиниться. Чего он хотел? Как бы то ни было, я испытала облегчение, когда его намерения оборвали. Пришлось бы объясняться перед Волкашем за ещё один сомнительный договор с тараканом. Атаман тяжело дышал на носилках. Я гладила его по волосам и прислушивалась к тому, что творилось рядом.

— Неужели вчера ты откупорил Жуколье блан без меня? — поинтересовался Бритц, стоя в одиночку посреди арены.

Через секунду он обернулся стрекозой и смял Инфера в клубок. Тот обратился спустя миг, но Бритц сцапал его за медное брюхо и швырнул спиной на бортик. Кто-то из зевак присвистнул. Оса пыталась ужалить. Стрекоза протащила её по вогнутым стенкам и, прижав рогатиной хвоста за шею, трижды припечатала головой о другой борт. Над ареной взметнулись ошмётки крыльев Берграя Инфера. Кайнорт обернулся человеком и просто пошёл прочь.

— Зассал подраться как мужик, а, Кайнорт? — бросил Берграй ему в спину. — Не превращаясь.

— Я не мужик, я самец стрекозы.

Глава 35

…а в самый раз

После их потасовки последних зевак буквально катапультировало наружу. Пенелопа и Крус поспешили за носилками: проследить, чтобы Волкашу выделили строго охраняемый бокс. Предстояло много работы, и мы хотели сосредоточиться на сборке орудий, не опасаясь диверсий Альды Хокс. Я догнала Бритца на выходе из ангара:

— Кайнорт, я это… Я потеряла вчера полтора часа, это правда. Но после мы же… сделали же всё возможное. И невозможное. Кайнорт, в этот раз я не отлучусь ни на минуту, обещаю. Я отправляюсь в мастерскую прямо сейчас.

— Иди лучше спать.

— Нет, сейчас Пенелопина очередь.

— После тридцати часов на ногах какой от тебя толк? Отдохни, — он посмотрел куда-то в горы, а потом опять на меня. — Если обещаешь не кричать, я помогу.

Этот эзер уже ничем не мог меня напугать. Давно.

— Я не истеричка.

— Я знаю.

Он обернулся, сцапал меня шестью лапами и взмыл над ангаром. Щитки на груди стрекозы были жёсткие, как панцирь, и колючие. Вывернув голову, я разглядывала фасеты глаз и сжимала ногами хитиновое тело. Должно быть, метод Бритца заключался в том, чтобы поднять меня повыше, бросить и поймать у самой земли уже в обмороке. А если я не потеряю сознание с первого раза, то он повторит ещё. И ещё. И ещё.

Скоро мы влетели под какие-то арки. Бритц мягко сел на камень и стал пробираться вниз. Три раздвоенных когтя шуршали и оскальзывались на руженитовой слюде, а другими тремя лапами эзер сжимал меня, пригибая голову. Я перестала видеть, куда он лезет, но понимала, что не в самое безопасное место. Так мы крутились и ворочались, порой даже вверх