Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

сказал Лис. – Не бывает тех, кто не совершал ошибок. Разве что те, кто сидит дома на печи и вообще ничего не делает.

– Пожалуй, ты прав.

– Тогда отбрось к огнепёскам уныние и выходи за меня.

– Что?!

Глаза воительницы округлились.

– Что слышала. Хочешь стать навьей княгиней? Так соглашайся скорее, пока я не передумал, – проворчал Лис, переплетая руки на груди.

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Пушок зашептал:

– Кто ж так предложение руки и сердца делает? А встать на колено? А кольцо? А романтический ужин? Если бы ты спросил моего мнения, я бы…

И тут Тайка заткнула ему пасть рукой.

– Но он не спрашивал. Помолчи.

Радмила вовсе не выглядела оскорблённой. Наоборот. Её губы расплылись в счастливой улыбке:

– Я уж думала, ты никогда об этом не попросишь.

– Я боялся, – признался Лис.

– Что я откажусь стать княгиней? Я же согласна была выйти за тебя прежде. Думала только, что ты не всерьёз предлагал. Чтобы просто держать меня рядом.

– Может, поначалу так оно и было. Но потом всё изменилось. А боялся я, что ты согласишься. И это будет значить, что я могу быть счастливым, а в это я не верил. Сложно объяснить, но…

– Теперь ты не боишься?

– Да.

Она взяла его руки в свои:

– Вот и хорошо. Потому что я с тобой тоже ничего не боюсь.

Лис ошалело смотрел на неё:

– Радмила! Ты вернулась! Я имею в виду, ты обрела плоть. Мы правда держимся за руки, или это я спятил?

– Тогда мы оба спятили.

Северница крепко обняла жениха, а Лис, ничуть не стесняясь, поцеловал её на глазах у всех.

Тайка немного смутилась и отвела взгляд, Пушок лапой смахнул слезинку, а Май с облегчением выдохнул:

– Наконец-то! Я столько раз говорил о свадьбе и что Нави нужен наследник! Кажется, мозоль на языке натёр.

– Значит, все рады? – Лис с хитрым прищуром повернулся к ним, не выпуская из объятий свою прекрасную невесту. – А где тогда поздравления и подарки?

Май усмехнулся:

– Вот же корыстная душа! Подарки будут, когда мы отсюда выберемся. Пока могу предложить жёлудь. – А потом всё-таки обнял и жениха, и невесту, добавив: – Вы это заслужили. И только попробуйте опять всё профукать!

Каа посмотрел на них с умилением, а потом повернулся к Тайке:

– Теперь твоя очередь стать счастливой, ведьма. Уже придумала желание?

Все, затаив дыхание, уставились на неё, и Тайка почувствовала, как по спине стекает липкий пот. Больше всего на свете ей хотелось выпалить: «Верни мне магию!» Но вот вопрос: а будет ли это правильным?

– Чего задумалась? – Пушок приблизил мордочку прямо к её лицу, тараща жёлтые глазищи.

– Я так не могу. – Тайка скрипнула зубами. – Сперва я должна узнать, что с Яромиром всё в порядке.

– С ним всё в порядке, – уверил её Каа.

– И с дедушкой тоже?

– Твой дед ведёт войско на Светелград. Столица скоро сдастся своему царю.

Змей не просто говорил. Он оказался настолько великодушен, что все эти картинки сами вставали у Тайки перед внутренним взором – так чётко, словно она сама ехала на лошади рядом с царём во главе объединённого войска Диви и Полуночных земель.

– А как дела у бабушки и малыша Горислава?

– Тая, ты наглеешь! – зашипел Пушок. – Он тебе кто: Великий Змей или телевизор?

– Ты видишь то же, что и я?! – ахнула она.

– Да пускай все смотрят, я не жадный, – пожал плечами Каа.

Картинка сменилась. Вместо войска появилась скалистая дорога, вдоль которой растянулись многочисленные повозки. Беженцы возвращались домой. Царица Таисья тоже была среди них. Она держала на руках спящего сына и выглядела очень уставшей. Под глазами залегли глубокие тени, извечные спутницы слёз и долгих бессонных ночей, но царица всё равно улыбалась.

Все дорогие ей люди пережили эту войну, все были здоровы. Чего ещё желать?

В голове прозвучал насмешливый голос Каа:

– И что будешь делать, ведьма? Нет больше никакой беды. Нет необходимости тратить своё желание на кого-то другого.

Но Тайка так легко не сдавалась:

– А Весьмир? Он остался на Дороге Снов, чтобы мы смогли уйти. Василиса его любит, а она тоже моя семья, и я хочу, чтобы она была счастлива.

Змей закатил глаза:

– Сейчас как передумаю! Почему ты не можешь загадать собственное желание? Почему чужие всегда оказываются важнее?

Тайка задумалась: а правда, почему? Может, именно так привыкли поступать дети, которым досталось слишком мало родительской любви? Кажется, в этом плане она ничуть не лучше Лиса и Доброгневы, Радосвета и Ясинки. Все они, как и многие люди до них, пытались заслужить любовь, но никто не преуспел на этом пути. Потому что любовь заслужить нельзя, она либо есть, либо нет. И зачем продолжать биться головой в закрытые двери, когда в мире есть множество других, открытых дверей?

А ведь ей будет очень плохо без ведьмовства и без друзей – лешего Грини, Никифора и других домовых, мавок Майи и Марфы, да даже хулиганистых кикимор, которых она перестанет видеть. Нет, этого нельзя допустить. Она тоже имеет право быть счастливой.

Тайка вдохнула глубоко-глубоко, задержала дыхание, словно перед прыжком в воду, и выпалила:

– Я хочу, чтобы моя колдовская сила вернулась!

Глава двадцать седьмая

Во что ты веришь – то и правда

До последнего Тайка ждала, что змей сейчас рассмеётся и скажет что-нибудь вроде: «Ага-а, эгоистка! Я так и знал. Ну всё, ты не прошла испытание!»

Но вместо этого она почувствовала обволакивающее тепло: точно бабушка уютным одеялом укутала. Казалось, в воздухе даже запахло пирожками и какао с корицей. Она закрыла глаза – и как будто снова очутилась в своей избе. Вот-вот скрипнет половица или стукнет калитка, а потом на пороге появится кто-то родной-желанный… Тайка поняла, что поступила правильно, вернув свою магию. Иначе она предала бы не только саму себя, но и всё Дивнозёрье. И в этот миг ей стало страшно за Лиса – он-то себе силу не вернул, выбрал любовь. Не получится ли, что он этим Навь предал? Однако Тайка знала: если бы она была на месте Кощеевича, а на месте Радмилы – Яромир, она поступила бы точно так же. Никто не осудит человека, пытающегося спасти того, кого любит. Ведь правда же?

Она с такой надеждой глянула на Каа, что тот, похоже, опять прочитал её мысли и терпеливо пояснил:

– Здесь нет и не может быть правильного выбора, ведьма. Это же жизнь, а не экзамен. Так что успокойся: ты поступила как надо. И