Украденный наследник - Холли Блэк

– Я лучший рассказчик, – поправляет старик принца, как будто его похвала является страшным преуменьшением. Затем он встает и уходит прочь, забрав с собой большинство ребятишек.

– Лес зачарован, – шепчу я Оуку.

Он хмурится, вероятно решив, что я не имею в виду ничего конкретного, как и все остальные, кто называет Каменный лес заколдованным.

Тирнан поднимается на ноги и куда-то уходит. Кажется, история растревожила его душевные раны.

Я начинаю говорить так поспешно, что мои слова спотыкаются друг о друга:

– Именно это и имел в виду тролль, когда говорил, что мог покинуть лес больше, чем на пару дней, и это казалось неважным. Их здесь что-то держит.

– Тогда где Хурклоу? – спрашивает Оук.

Качаю головой.

– Я могу сказать одно: если его нет в лесу, значит, он нашел способ избежать последствий, по крайней мере временно. Но я думаю, он хочет пробудить древних королей именно по этой причине. Не потому, что безумен. А потому, что это единственный способ разрушить заклинание.

Тирнан возвращается, держа в руках миску ячменного супа с луком и кусок хлеба. Я вижу, как несколько троллей разделывают оленя, и чувствую запах свежего мяса, жарящегося на огне. Кто-то начинает играть громкую, залихватскую мелодию. Воздух наполняется веселым буйством, которое я до этого не чувствовала. Встречаясь с нами взглядами, тролли улыбаются, но об эти улыбки можно порезаться.

– Представительница предложила нам провести ночь в своем доме. Обещала подготовить для нас постели, – осторожно произносит Оук.

– Щедрое предложение, – отзываюсь я.

– Если не сказать больше, – добавляет Оук.

Тирнан вгрызается в оленью кость.

– Сбежим на рассвете, – тихо произносит он. – Они не смогут за нами погнаться, иначе обратятся в камень.

Нас перебивает симпатичная женщина-тролль. Она смеется над тем, какой принц маленький, и предлагает заплести его волосы в косу. И хотя его локоны не слишком длинные, он соглашается, глядя на меня с широкой ухмылкой.

Я вспоминаю, как он вычесывал колтуны из моих волос и заплетал их в прическу, и по моей шее бежит дрожь.

Незадолго до рассвета к нам подходит представительница деревни.

– Почтенная Горга, – приветствует ее Оук, поднимаясь на ноги. На его затылке виднеются три маленькие косички, одна из которых уже начала расплетаться.

– Позвольте, я отведу вас к себе в дом, где вы сможете отдохнуть, – говорит она. – А следующей ночью мы проводим вас до цели вашего путешествия, обеспечив вам безопасность.

– Какая щедрость, – произносит Оук.

Пока мы идем по деревне, Тирнан внимательно осматривается по сторонам, выискивая возможности для побега.

Вскоре мы останавливаемся у дома представительницы. Она открывает дверь и жестом приглашает нас войти. Внутри мы видим глиняную печь, которая достает до самого потолка, где переходит в выведенный наружу дымоход, – благодаря этому комната наполнена уютным теплом. Неподалеку стоит поленница. Женщина сразу подходит к ней и подкидывает в печь дрова, отчего пламя разгорается сильнее.

Она жестом указывает на кровать, покрытую одеялом из сшитых вместе звериных шкур. Если бы я захотела на нее залезть, мне бы пришлось прыгать.

– Сегодня можете спать на моей постели.

– Это слишком любезно с вашей стороны, – говорит ей Оук.

– Меня это не затруднит. – Она берет закупоренную бутылку и наливает ее содержимое в четыре маленькие чашки. – Но прежде, чем вы отправитесь отдыхать, давайте выпьем в компании друг друга. – Она поднимет свою чашку и залпом ее осушает.

Я тянусь за своей, и мне в нос тут же ударяет травянистый запах, напоминающий аромат лакрицы. На дне чашки виднеется осадок. Я вспоминаю свои страхи в первую ночь нашего похода, когда Оук предложил мне чай. Думаю о том, с какой легкостью можно насыпать яд не в бутылку, а в определенные чашки, чтобы создалось впечатление, что мы все пьем один и тот же напиток. Затем бросаю взгляд на принца, задаваясь вопросом, как предупредить его об опасности так, чтобы Горга ничего не заметила. В этот момент Оук одним глотком проглатывает свою порцию, а затем, вырвав чашку из моей руки, осушает и ее тоже.

– Нет! – кричу я, но уже слишком поздно.

– Как же вкусно, – сообщает он, отнимая напиток у Тирнана. – Словно молоко матери.

Теперь даже представительница Горга выглядит встревоженной. Если она тщательно отмеряла яд, принц только что принял тройную дозу.

– Простите меня за жадность, – произносит Оук.

– Милорд, – предостерегает его Тирнан, на лице которого написан ужас.

– Может, вы хотите еще? – неуверенно предлагает Горга, беря в руку полупустую бутылку.

– Я не возражаю, да и остальные еще не успели попробовать сей напиток, – отвечает принц.

Женщина снова наполняет чашки. Когда я всматриваюсь в содержимое своей, по-прежнему вижу осадок, но теперь его значительно меньше. Что бы это ни был за яд, его явно насыпали в посуду. Все подготовили еще до того, как мы вошли в дом.

Я беру чашку и подношу ее к губам, но не пью. Притворяюсь, что делаю несколько глотков. Сидящий по другую сторону стола Оук отвлекает внимание Горги вопросами о фруктах в ледяной оболочке. Я тем временем осторожно опускаю чашку под стол и выливаю напиток на свою мантию.

Я боюсь опустить взгляд, чтобы убедиться, удался ли мой трюк. Посмотреть на Тирнана тоже не осмеливаюсь и поэтому не знаю, смог ли он провернуть нечто подобное.

– Почему бы мне не оставить бутылку вам? – предлагает представительница Горга, опуская сосуд на стол. – Дайте знать, если вам что-то понадобится.

– Вы оказали нам такой радушный прием. Чего еще мы можем пожелать? – задумчиво произносит Оук.

Напряженно улыбнувшись уголками губ, Горга поднимается со стула и выходит.

Следующие несколько секунд мы сидим не двигаясь. Потом Оук встает и, покачнувшись, падает на колени. Он принимается хохотать.

– Нужно, чтобы вас стошнило! – говорит Тирнан, хлопая Оука по спине.

Принц склоняется над каменной миской, и ему удается вызвать рвоту дважды. После этого он устало опускается на пол.

– Не беспокойтесь, – говорит Оук, хотя его янтарные глаза сияют слишком ярко. На его лбу выступил пот, несмотря на холод. – Это мой яд.

– Что ты наделал? – резким тоном спрашиваю его. Оук лишь мечтательно улыбается в ответ, поэтому я обращаюсь к Тирнану: – Зачем он это сделал?

Рыцарь, кажется, пребывает в не меньшем ужасе, чем я.

– Потому что он безумнее короля троллей!

Я открываю и закрываю ящички, надеясь найти противоядие, но не вижу ничего хотя бы отдаленно похожего.

– Что вообще случилось? Что он имеет в виду, говоря, что это «его яд»?

Тирнан подходит к столу, берет одну из чашек, нюхает ее, а затем качает головой.

– Не знаю.

– Когда я родился, яд румяного гриба