И возродятся боги - Наталья Способина

собой. Меня тоже бросили. Только доспех не сняли. Думали, что я умер. А для верности. – Грит что-то сказал, но я помотала головой, показывая, что не понимаю, и тогда он указал рукой на переплетение шрамов на своем виске.

– Как ты опять… здесь?..

– У нас было четыре лодьи. Халем – один из воинов – увидел меня. Ведуна ранили. Я не знаю как. Уходили спешно. Мне потом рассказали. Халем забрал меня и прятал на своей лодье, пока я не оправился. Четыре седмицы мы шли сюда. Халем, когда понял, что я не умру, собрал тех, кто верен отцу. Они не дали меня убить.

Грит отступил еще на шаг и невесело усмехнулся.

– Здесь мне не поверил никто. Все сказали, что я… – он вновь произнес незнакомое слово и, заметив, что я не понимаю, скорчил безумную рожу. – Грана оплакала сына, но она… вновь была матерью старейшины. Для них все было по-старому. Новый старейшина привез из похода… – Грит произнес какое-то слово и сплюнул. – Та родила ему сына. Но любой, кто имеет голову на плечах, скажет, что сын не его. Боги не дают сыновей тем, кто обрубает ветви своего рода.

Я прижала ладони к вискам. Мне казалось, что моя голова сейчас треснет от попыток разобрать кварскую речь и от свалившейся на меня информации. Грит стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Я же думала о том, что, кажется, на острове хванов произошло сразу несколько трагедий и эхо тех событий звучит до сих пор.

Был ли Грит страшным человеком, способным причинить боль, убить без особых на то оснований? Наверное, был. Был ли он в этом виноват? Живя в семье медиков, волей-неволей подхватываешь какие-то знания. Так, я помнила, что беспричинная агрессия и перепады настроения, к сожалению, нередко являлись последствиями черепно-мозговых травм. А судя по следам на виске Грита, ему действительно проломили череп. Удивительно было, что он вообще выжил.

В свете новых знаний я, пожалуй, склонна была разделить опасения Альгидраса.

– А родные? У тебя есть братья или сестры?

Грит криво усмехнулся:

– У моего отца был один сын – я. Его братья и их сыновья служат старейшине.

– А ты… – я замялась, подбирая слова, потому что прямолинейность в этом вопросе была неуместна, но в итоге сдалась: – можешь еще стать старейшиной?

Грит некоторое время молчал, и под его внимательным взглядом я успела сто раз укорить себя за длинный язык.

– От ответа зависит твое желание жить в моем доме? – наконец медленно произнес он, и я удивленно на него уставилась.

– Нет! – Я в отчаянии замотала головой, понимая, что у меня не хватит слов убедить его в обратном, потому что понимать язык и говорить на нем – это совсем разные вещи. – Я хотела… Я спросила…

Слова закончились, и я с досадой топнула ногой.

– Я спрашивала о тебе. О будущем. Ты один. Я…

Не знаю, поверил ли мне Грит, но его губ коснулась улыбка.

– Надия, – произнес он и добавил что-то, чего я опять не поняла, однако он не стал приходить мне на помощь. Вместо этого неожиданно заметил: – И я не говорил, что это было на острове хванов.

Слово «хваны» он произнес немного не так, как его произносила я, но оно было вполне узнаваемым.

– Я… слышала эту историю, – непослушными губами прошептала я.

– От брата? – Грит усмехнулся и, шагнув ближе, взял меня за локоть. – Или от мужа?

– От меня, – раздался смутно знакомый голос, и я повернулась к говорившему.

Вероятно, я не сразу узнала Алвара, потому что отвыкла от его голоса. А может, потому, что давно не слышала, чтобы в нем звучали угрожающие нотки. Я ожидала, что он будет вместе с Альгидрасом. Но Алвар был один.

Грит что-то резко произнес, и его хватка на моем локте стала сильнее.

– Отпусти ее, – сказал Алвар по-кварски.

– Ты, верно, шел в дом старейшины? Это не здесь. Здесь живет его мать, – ответил Грит, по-прежнему сжимая мой локоть. – Уходи.

– Я пришел в тот дом, который мне нужен, – спокойно ответил Алвар и, что-то прошептав себе под нос, поднялся на террасу.

Из дома вышла встревоженная Грана и низко поклонилась Алвару. Грит скривился так, будто Грана сделала что-то неподобающее. Я попыталась освободить руку из его хватки, но он не позволил. При этом даже на меня не взглянул.

Алвар произнес приветственную речь, которая звучала радушно и так цветисто, что я не поняла и половины. Грана смотрела на него настороженно, периодически бросая взгляды на внука. В завершение речи Алвар протянул ей небольшую шкатулку. Грит скрипнул зубами, но промолчал. Грана в смятении приняла подарок и поспешно отступила от Алвара.

– Я забираю ее и сына, – указал Алвар на меня.

Я не была уверена в том, что поняла правильно, но, на мой взгляд, его слова прозвучали так, будто и женщина, и сын принадлежали ему. Он обсудил это с Альгидрасом или же это импровизация?

Насколько я могла судить, Грит с показным интересом спросил у Алвара, с какой такой радости он решил кого-то тут забирать. В ответе Алвара я вновь поняла едва половину. Слово «брат» он повторил несколько раз, как и слово «жена».

Грана попыталась что-то сказать внуку, но тот одним жестом заставил ее замолчать. Алвар посмотрел на руку Грита, сжимавшую мой локоть, потом на его лицо и улыбнулся. Эту улыбку невозможно было забыть. За ней стояли сожженные дотла города и осиротевшие дети. Алвар выглядел как человек, способный убить прямо здесь и сейчас.

Грит, надо отдать ему должное, это понял и выпустил мою руку.

– Он опасен, – сказал мне внук Граны, указывая на Алвара.

– Я знаю, – кивнула я, потому что отрицать очевидное не было смысла.

Они оба были опасны, но только Алвар был мне другом, и ему я могла верить.

– Ты собираешься с ним идти?

Я посмотрела на Алвара. Тот моргнул, призывая ответить «да».

– Да, – кивнула я.

Грит медленно повернулся к Алвару.

– Ты не боишься смерти, старейшина? – он говорил очень спокойно, но я невольно отступила на шаг.

Алвар в ответ качнул головой. Повисла неловкая тишина, которую, к моему удивлению, нарушила Грана, спросив гостя, не желает ли он отужинать в ее доме. Алвар наконец отвел взгляд от Грита и, чуть поклонившись хозяйке, отказался в свойственной ему цветистой манере.

Племянник старейшины в это время медленно повернулся ко мне и негромко сказал:

– Ты все еще можешь уйти в мой дом. Я смогу защитить тебя