Хозяин облачного трона - Алексис Опсокополос

— По кружке пива за мой счёт этим милым людям, которые сегодня сделали правильный выбор!

После этого я сразу же достал из кармана одну ассигнацию и протянул её Гриску.

— Тут многовато для такого заказа, — пробормотал тот, глядя на ценную бумажку.

— Тогда по две кружки или на сколько там хватит.

Не дав ни хозяину заведения, ни посетителям толком переварить информацию, я направился к выходу. В зале раздались одобрительные возгласы, кто-то даже рассмеялся. А когда я переступал через порог, мне в спину донёсся крик здоровяка:

— Заходи почаще, студентик!

Последнее слово потонуло в хохоте — не в злобном, как раньше, а радостном.

Я шёл по улице и улыбался. И ямы на дороге уже казались не такими глубокими, и тухлой рыбой воняло уже не так сильно. Хорошо, что эти ребята сделали правильный выбор, всем от этого только плюс: им целые кости и пиво, а мне хорошее настроение. Никакая драка так бы его не подняла, как осознание того, что халявное пиво, пусть даже и такое ужасное — творит чудеса и делает теплее даже таких отморозков.

Глава 16

До первой более менее приличной улицы пришлось пройтись порядочно. И пока я шёл мимо перекошенных домов и тёмных проулков, прохладный ночной ветер быстро выдул из меня остатки хмеля — в голове прояснилось. Настроение было странное: вроде бы легче стало, но на душе всё равно тревожно. Переживал, не выкинет ли опять директор что-нибудь, не подложит ли очередную свинью.

У одного перекрёстка заметил экипаж — редкая удача в такой час. Подошёл, разбудил дремавшего кучера и спросил:

— За город поедешь? В военно-магическую академию?

Кучер, пожилой мужик с похмельным лицом, смерил меня взглядом, хмыкнул и сказал:

— Ночью, да ещё так далеко… это вам, господин курсант, обойдётся в оба конца. И оплата вперёд.

— Считай, что договорились. Сумму назови.

— Меньше трёх золотых никак не выйдет.

Не сказав больше ни слова, я достал три золотых риала и вложил их мужику в ладонь. Тот кивнул и спрятал монеты в карман, а я забрался в экипаж. Затем кучер дал команду лошади, колёса скрипнули, и мы тронулись.

По ходу движения я смотрел в окно и отмечал, как преображается город по ходу нашего движения. Город за окном медленно преображался. Вместо перекошенных халуп пошли двухэтажные дома, появились редкие уличные фонари. Но в целом ничего интересного — просто ночной город.

Я задёрнул шторкой окно и откинулся на сиденье. В мыслях снова всплыл директор с его приказом о моём отчислении и словами о чести. Вот же гнида мерзкая. И ведь как красиво говорил. А ещё просил не ночевать в академии. Ага, разбежался. Плевать на его просьбы, раз он такая мразь. Там моё законное спальное место. Выговор за поздний приход, конечно, могут влепить, но на это тоже плевать.

Злость накрывала меня всё сильнее, и я с большим трудом заставил себя успокоиться и выдохнуть. Злость — это неправильно. Нельзя злиться. Надо делать выводы.

Потихоньку я успокоился, и тогда в голову полезла Тина. Хотя, если честно, она весь вечер из мыслей у меня не выходила с её затеей перетащить меня в столицу как понравившуюся игрушку. Впрочем, с её стороны всё логично: женщина красивая, влиятельная, явно богатая; жизнь у неё яркая, насыщенная — почему бы не добавить в неё ещё одну «интересную деталь»? Такой подход даже в чём-то честный. Кто может — тот берёт.

И большинство курсантов нашей академии, особенно те, что из небогатых семей, получив такое предложение, прыгали бы от счастья. Богатая, влиятельная покровительница, да ещё и красавица — подарок судьбы, не иначе. Но мне-то не двадцать лет, по крайней мере, в голове. Мозги-то не курсанта, а мужика, который уже многое в жизни повидал. Есть понимание, что приоритеты должны быть другими.

Хотя, конечно, стоило признать, если бы без этого переезда, роман с Тиной я бы покрутил. Хороша. Безумно хороша. Всё при ней. Впрочем, и я не так уж плох, судя по тому, какие у неё появились на меня «долгосрочные планы» и какую она кипучую деятельность развила с моим переводом в столицу всего лишь после двух ночей.

А может, она влюбилась? Эта мысль меня самого заставила рассмеяться. Ага, влюбилась… аж три раза. Хотя… Я часто вспоминал те две ночи. Было в них что-то необычное. Не просто близость, а нечто другое, что застряло в памяти и не отпускало.

В кабинете у Тины я видел перед собой совсем другую женщину — властную, холодную, уверенную в себе чиновницу. Женщину, которая привыкла управлять, повелевать, держать всё под контролем. Даже когда я целовал её в экипаже, я ощущал ту же энергию — страсть сильной, знающей себе цену, безумно красивой и невероятно сексуальной хищницы.

А те две ночи… я будто провёл их с другой. С нежной, хрупкой, неопытной. Она вдруг сбросила все маски — и чиновницы, и властной женщины, и даже взрослости своей. Там в номере мне казалось, что рядом со мной ровесница — пылкая, но при этом какая-то по-девчоночьи неуверенная. Это было удивительно.

То, что между нами произошло, не было просто сексом — не было обычной близостью, как у людей, которые решили расслабиться, отдохнуть. Нет. Там было что-то другое. Мы занимались любовью. Именно любовью, другое слово здесь не подходило. Настоящей, чистой, без расчёта и без масок. И Тина отдалась этому чувству вся, без остатка, словно девчонка, встретившая свою первую настоящую и большую любовь. И вот это, пожалуй, удивило меня сильнее всего.

Интересно, сколько же ей лет на самом деле? В кабинете она выглядела лет на тридцать с небольшим, не больше. Но я уже успел понять: если сильная одарённая выглядит на тридцать, значит, ей вполне может быть и все семьдесят. Возраст для таких — понятие условное. А ещё строгий костюм и официальный образ добавляли ей десяток лет. И главное — взгляд, в котором чувствовались власть и решительность.

А в отеле ночью она была совсем другой. Там не было ни чиновницы, ни проверяющей, ни этой ледяной уверенности. Просто женщина — горячая, чувственная, искренняя. Удивительные перевоплощения. И, возможно, прямо сейчас эта роскошная красавица сидит в номере и ждёт меня. Не спит. А я вот, дурак, еду в академию.

Жаль, конечно, что она