Истина лисицы - Юлия Июльская

Теперь крылья появляются едва ли не сами собой, без усилия воли, лишь искрой желания. Так же будет и с остальными умениями. Нужно просто больше повторений.

– Как успехи? – Норико лениво потянулась и свесила голову с гамака.

– Уже лучше, но всё ещё недостаточно хорошо. – Киоко тряхнула рукой и вернула ногтям привычный вид.

– А обратно легко выходит, – заметила бакэнэко.

– Так всегда, я ведь просто возвращаю ки в её привычный вид. Полностью чужую копировать тоже легко. А вот частично – требует куда больше времени и терпения…

– Прости. – Норико, опершись на руки, соскользнула с гамака, подползла к Киоко и ткнулась носом в щёку, как всегда делала это кошкой. – Я нагрубила, знаю. Я просто волнуюсь за тебя.

– Всё хорошо. – Киоко положила руку ей на голову и привычно почесала, прижимаясь щекой к её носу. – Тем более ты совершенно права. Стоит больше времени уделять упражнениям. Что толку с моих переживаний, если я буду бездействовать?

– Ты не бездействуешь, отдых тоже нужен. Я иногда забываю, что и сама в твоём возрасте была пугливая. Если бы меня отправили в Шинджу в шестнадцать, я бы утопилась в море, только представив, что его надо как-то переплыть, – она усмехнулась и отстранилась. – На тебя свалилось слишком много всего, а ты ещё очень юна. Я порой забываю об этом и могу быть несправедливой. Прости.

Киоко улыбнулась:

– И всё же только ты одна напоминаешь мне о том, что ситуация требует действий, даже когда вокруг обманчиво спокойно. Так что порой, наверное, и неплохо получать такие несправедливые замечания.

– И всё же я постараюсь быть к тебе помягче, – пообещала Норико.

– Не надо. Со мной и так все помягче. Оставайся собой со своими едкими замечаниями. Я уж как-нибудь их переживу, – усмехнулась Киоко.

– Ну если не переживёшь – не переживай, я и тебя вытащу с того света.

⁂

Шаг – и вот он на земле. Не на твёрдой палубе – на настоящей земле. Хотэку наклонился и коснулся почвы. Но стоило ему это сделать – тело тут же повело в сторону, и он едва сумел удержать равновесие.

Выпрямившись, Хотэку постарался сосредоточиться, но вдруг понял, что земля шатается так, словно они не на материк сошли, а перебрались с одного корабля на другой. Хотя на ооми ему точно было легче, чем здесь. Его снова слегка замутило, но, глянув на остальных, Хотэку понял, что такое происходит только с ним. Видимо, морская болезнь вдруг стала земляной болезнью… Он не стал никому говорить. Собрал всю волю и нетвёрдым шагом отправился за остальными, которых Норико уже повела вперёд.

Ноги не слушались, словно он перебрал саке. И вот уже полстражи Норико вела их по портовому городку, а Хотэку до сих пор не мог ни на чём сосредоточить взгляд – снова начинало мутить. А ведь он уже успел забыть об этой части путешествия… Кто же знал, что она вернётся к нему на земле.

Иоши быстро заметил, что Хотэку нехорошо, и, ничего не спрашивая, подошёл и взял под локоть, аккуратно придерживал его и помогал не упасть, когда резко бросало в сторону.

Норико резко остановилась и обернулась:

– Да лети уже, – взмолилась она. – Это земля кицунэ, тут всем плевать, что ты ёкай.

– Она права, – согласился Иоши и помог Хотэку сесть на землю, устраиваясь напротив.

– Если я полечу… – Хотэку пытался дышать, слова давались с трудом. Он откинулся назад, опираясь руками о землю, и вперил взгляд в небо, потому что оно давало чувство хоть какого-то покоя. Небо не шаталось. – Если полечу – замёрзну.

– Милостивая Каннон, и это причина? Глупый птиц, чего раньше не сказал? – Норико подошла и двумя быстрыми движениями располосовала плащ. Затем ещё раз послышался звук рвущейся ткани. – Готово. Только чтобы высвободить крылья, тебе придётся сначала всё же развязать кимоно.

Спина, надёжно укрытая перьями, не почувствовала никаких перемен. Действительно, почему он раньше не подумал… Киоко-хэика уже давно ходила в рваном кимоно, решив эту задачу ещё на корабле. Как-то глупо получилось… А ведь он не казался себе глупым. Но в последнее время все мысли путались и возвращались к ней, соображать получалось не очень… Да всё делать получалось не очень.

А она так ни разу и не воспользовалась лентой. И не заговорила с ним. А он не нашёл в себе сил подойти к ней даже с вопросом о тэнгу. Но рано или поздно придётся поговорить. И наверное, лучшее, что он может сделать сейчас, – это притвориться, что всё по-прежнему. Хотя почему притвориться? В сущности, ведь ничего и не изменилось.

Размышляя, Хотэку успел снять плащ, развязать юкату, высвободить крылья – не без помощи Иоши – и снова одеться. С некоторых пор он скучал по обычным кимоно, которые носили в Иноси, они были не в пример теплее этих пеньковых упрощённых одежд с запада. Хотя с обувью дела обстояли ещё хуже. Кайто-сан дал им какие-то куски не очень свежей ткани неизвестного происхождения, которыми они обматывали ноги, пока были на ооми, но идти в гэта и этих обмотках по грязи было сомнительным удовольствием. Оставалось надеяться, что они отыщут у лисов что-то более пригодное для здешней холодной погоды, хотя пока она казалась ему вообще мало пригодной для жизни.

Он оттолкнулся от земли. Взмах. Второй. Третий. О да, так гораздо легче. Даже несмотря на холодный ветер, задувающий в лицо и под плащ. Ничего, терпимо. Главное, чтобы больше не мутило.

– Полегчало? – крикнула с земли Норико.

– Не то слово! Слушайте, – он бросил взгляд вдаль и вдруг понял, что город – привычные порты, почти такие же, как в Шинджу, и несколько построек из дерева, отдалённо напоминающих минка в Иноси, – заканчивается. Дальше – сплошь деревья, укрытые белым… чем-то белым. – Там сплошь лес.

– Ну да, – крикнула Норико. – А лисы, по-твоему, где живут? Шику – это лес.

– Как Ши?

– Не совсем, увидите. Идём, осталось не так уж далеко.

⁂

Портовый городок – хотя сложно было назвать это городом, скорее небольшое поселение работников и моряков, – был грязным и суетливым. Под ногами всюду хлюпала слякоть, как после дождя. Дороги размыты, а там, где должна зеленеть трава, рыжели высохшие пятачки земли. Так бывало и в Иноси. Киоко хорошо помнила время смерти, потому что не особенно его любила. Всё умирало, чтобы потом дать ростки новой жизни. Акихиро-сэнсэй говорил, что