Однажды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

Золотой купол опустился на них, отделил от остальных людей.

– Как ты? – спросили они друг у друга одновременно. – Сейчас хорошо! – ответили тоже одновременно и рассмеялись.

Вера двумя руками прижала голову Майи к себе.

Вокруг колыхалась радость: что-то кричал Пашуля, прорвавшиеся сквозь толпу Тинка и Лиза тихонько стояли возле Полины, которая боязливо обнимала худую кудрявую девочку, защищая её от всеобщего внимания. Рыжая заметила лысого участкового, старуху Зейнеп, Карла Степановича, целующего и встряхивающего Ван-Ивана так, будто это они вдвоём нашли Соню.

– Майя, – незнамо как оказавшийся в толпе Цабран дотронулся до её руки. – Где Марта?

– Как ты попал сюда? – удивилась она шёпотом.

– Долго рассказывать, – отмахнулся мальчик. – Послушай! Я с раннего утра тут. И нигде её нет. Я же… ну как бы… чувствую её. Я сначала поговорить с ней хотел – вспомнил одну вещь, очень важную! А теперь беспокоюсь! Понимаешь? Она пропала, Май!

– Я знаю. – Рыжая подняла глаза на маму. Вера взволнованно слушала сбивчивую речь Цабрана. – Я тоже это чувствую.

4

– Запеканочки вот, – суетился Фур-Фур, поливая белый творожный куб жидкой сметаной, – и какао? Или, может, чаю?

– Можно просто воды? – попросила Соня.

– Всё можно, дорогая.

Соня посмотрела на маму. Весь лагерь набился в столовую и не сводил с девочки глаз.

– Восьмое чудо света, нет, ну восьмое чудо! – восторженно шептал Карл Степанович.

– Позвонил, – Вырин на входе снимал фуражку, – карета будет.

– Сонька, ты у нас прям Золушка, – восхитился Мишка, – из замухрышек в принцессы! Центр вселенной! И карета за тобой приедет! Полина Олеговна, я ж любя, – поймал он строгий взгляд Гамаюновой-старшей. Соня улыбнулась.

Каждое Сонино движение – как она ходит, как открывает рот и кладёт туда маленький кусок запеканки – казалось Полине чудом. Она боялась, что это счастье временно, что сейчас с Соней что-нибудь случится и её снова отнимут. Ей хотелось отгонять всех этих назойливых людей от дочери, как отгоняет чужаков от слепых щенков только что родившая собака.

– Что ж вы все просто так сидите, давайте завтракать, – всплеснул руками Фур-Фур.

Спортсмены благодарно загалдели, рассаживаясь по своим столикам. Зазвякали тарелки, застучали ложки. Осоловелый от радости Пашуля сидел возле Полины и улыбался. «Нашлась, нашлась!», «надо же, скиталась по лесу», «и как так можно заблудиться?» – обрывки фраз мячиками для настольного тенниса скакали от стола к столу.

«Сама дошла до ворот», «две борозды от пяток», «её волочили», «на поляне след обрывается» – всё это забылось мгновенно, смылось радостью, тем, что вот она, Соня Гамаюнова, сидит за столом, в грязной ночнушке и накинутой поверх маминой кофте, живая и здоровая, жуёт кусок белого хлеба, тихонько пьёт воду. Потерялась, потерялась, просто потерялась. Не было никого – страшного, непостижимо злого, – кто утащил её в лес насильно. Она вернулась. Она просто заблудилась. Всё хорошо.

Майя почти ничего не ела. На месте Весновой сидел Цабран.

– Что ты хотел ей сказать? – наклонилась она к мальчику.

– Ну… – Цабран смутился, – я не уверен… и хотел ей…

– Говори, – приказным тоном перебила его Рыжая.

– В день, когда мы встретились на детской площадке, – послушно начал Цабран, – я не впервые оказался тут у вас. Был ещё один раз, за неделю до этого. Я слышал Мартину свистульку и на несколько минут переместился сюда. Просто не понял тогда.

Майя непонимающе смотрела на него.

– И что тут такого важного? – спросила она.

– Понимаешь, мы тогда с мамой по лесу шли… – смутился Цабран. – И она мне вдруг рассказала историю, как однажды из дерева… ну, злой дух вырвался и начал на людей нападать. Ну, я ей ещё сказал, что уже не маленький таким сказками верить. А сам подумал, что это… ну, как-то страшновато звучит. В этот момент я свистульку и услышал. Голова закружилась. И мама пропала. Но я просто подумал, что потерялся, вернулся к тому месту, где мы разошлись, покричал, мама откликнулась, ну, я и пошёл на её голос.

Рыжая ахнула. До неё начало доходить.

Цабран угрюмо кивнул.

– Ты хочешь сказать, что это вы… ты… его из тиса… своими мыслями?..

Мальчик не успел ответить: Ван-Иван широко распахнул дверь в столовую, из-за густоты эмоций не рассчитав силы и хлопнув ею об стену:

– Скорая уж приехала!

Полина облегчённо подхватила Соню и, сопровождаемая свитой спортсменов и тренеров, вышла из столовой. В проём двери было видно, что со стороны моря на лагерь наползают фиолетовые тучи. Небо над водой было серого цвета – там уже шёл дождь. Майка с Цабраном поднялись вслед за остальными.

– Ребят, – Фур-Фур поймал их у самого выхода, – вы не поможете мне?

– Но мы попрощаться хотим, – возразила Рыжая.

– Пожалуйста, – повар казался очень расстроенным, – такой день, а у меня там… как назло…

Майя смотрела на мамину удаляющуюся спину. Хорта и Бугу, который тут снова был дворнягой, радостно встретили людей на улице и побежали вслед за толпой.

– Что там у вас? – нехотя спросил Цабран. – Чем помочь?

– Я даже не знаю, как сказать, – замялся Фур-Фур, переходя на шепот, – это касается вашей подруги Марты.

– Так что ж вы молчали? – Майя чуть не закричала. – Где она? Что с ней?

Глава 19

Балам

1

Фур-Фур проверил, что в столовой никого не осталось, закрыл входную дверь.

– Скоро ливанёт, – глянул он в окно, – небо темнее моря стало. А Петя улетел куда-то. Жду вот.

– Петя – это ястреб его, – быстро объяснила Майя. Цабран странно на неё посмотрел.

– Где Марта? – спросил мальчик.

– Пойдёмте в кухню, – Фур-Фур показал рукой.

Большие железные плиты были выключены. Алюминиевые кастрюли и чугунные сковородки разложены на стеллажах. По помещению плыл пряный сладкий запах, глубоко под которым Майя унюхала гниль. Тут, как и в обеденном зале, не было никого.

Майя заметила на зелёном кафеле тёмное пятно и мельком подумала, что кто-то плеснул компотом. Но тут ей показалось, что оно растёт и расширяется. Цабран это тоже увидел. Мальчик потянулся к пятну и быстро отдёрнул руку.

– Горячо, – он обернулся к Майе.

– Горячо, – Фур-Фур открыл дверь в кладовку.

Там, под полками, в углу, сидела Марта. Руки и ноги у неё были связаны, во рту кляп, но глаза кричали: «Бегите!»

2

Цабран с Рыжей бросились к ней. Увидев брата и скогсру, она дико испугалась: значит, и они в беде! Но в то же время Марта была рада, что теперь не одна, и ничего не могла поделать с этим чувством.

Цабран выхватил из кармана перочинный ножик, перерезал верёвки, которыми она была