Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера - Афанасий Иванович Курчуганов

талдычит. А пленные где? А капитан? Да и нотариус куда-то пропал. Я рявкнул.

— Молчать! Со мной господа были, только, что. Куда они делись?

— Дак они в дом не заходили, сразу поехали со двора,

— А сани с пленными с ними? и мужики конные?

— Дак все и поехали.

Слава капитану, хоть одну проблему с меня снял.

— А что ты там говорил про Никольских, это уж, не из села ли Никольское?

— Истинно так, приехать они сегодня должны. Четыре комнаты сняли, задаток дали.

Я поглядел на девчонок. Они дружно кивнули. Значит фамилия у них Никольский. Вот нет у меня привычки, спрашивать фамилию у человеков, которых хочу убить. А убить я их очень хотел, даже имён потому и не запомнил.

— Кончай трещать, важные господа это мы. Показывай комнаты.

Трактирщик опешил.

— Давай быстрее, видишь мы устали, в плену твои господа, наши попутчики их в разбойный приказ повезли. Поднялись по лестнице, хозяин показал комнаты, дикие нравы, ключи дают, а замков нет.

Тёща с ребёнком заняла одну комнату, Настя с Варварой и дочкой — вторую, я третью, и комната осталась капитану. Вещей у нас с собой не было совсем, мы же за вещами приехали, есть ещё не хотелось, не далее, как два часа назад, обедали.

Спустился вниз, хозяин стоит, кружку протирает, вот и суда барная цивилизация добралась. Только вместо бокалов, глиняные кружки.

— Ты за купцами то послал, или проигнорировал меня.

— Послал барин.

— А человек наш, возница, ты его куда определил?

— Ну дак как положено, при лошадях.

— На тебе гривенник, определи нормально, не скотина он, чтоб в конюшне спать, и покорми.

Хозяин помаячил прислужнику, тот убежал не переспрашивая. Ушки на макушки, такие и должны быть работники гостиниц.

— Барин чего-нибудь желает?

Прибежал работник, доложил.

— Определили вашего возницу в чулане возле кухни, там лавка есть и покормят.

— Благодарю за службу, а барин желает светской беседы мы в своей глуши новостей не слышим, что в мире делается?

— Армия наша отступила в Курляндию. Говорят, под Кёнигсбергом, многие тыщи солдат погибло, а до этого под деревней какой-то бой был, дак ещё больше солдатушек головы сложили. Фельдмаршала хотели судить, но не стали, у Фридриха лучшая армия в мире.

— Что, верно, то верно, я участвовал в этих сражениях, едва жив остался, и сам фельдмаршал в штыки с немцем бился, ранение получил.

— Во как! и правда это, что много тысяч сгинуло.

— Не знаю я, я ж не командующий. Мы в каре стояли, а что из каре видно? только перед собой. Дак вот мы конницы германской положили, целую роту. Не смогли они нас прорвать. А потом по приказу мы отступили, раненых с собой взяли, а убитых у нас не было.

— Ух ты, значит роту побили, а своих не потеряли. Значит можно бить Фридриха?

— Да мы его и так бьём. Он же тоже потери несёт. Только у него, народу сильно больше нашего, вот он и пополняет свою армию. Только армия эта уже не обучена, её легко бить. А вот первая под деревней, вот с той тяжело было справляться. Однако мы её разбили. И в Кёнигсберге обученная была, да ещё на стенах. А вот вылазки ихние. Мы уничтожали полностью. В штыки против нас они не устоят.

Я врал безбожно, но нужно вселить в народ уверенность. Пусть даже на таком уровне. Трактирщик разболтает дальше. И пойдет молва гулять по России.

Прибежал мальчишка, доложил. Купцы будут через час, кто то раньше. Трактирщик осмелел совсем. Видит, что я не сержусь.

— А скажи, барин, за что Никольских в приказ, на чём они попались?

— А попались они на убийстве собственного брата. Старшего законнорожденного зарезали. А прикажи ко ты ширму в мою комнате принести, нет лучше, где три девчонки поселились она больше, чтоб девчонки могли наряды примерять.

Хозяин сделал знак рукой и убежал ещё один служащий. Пять минут и он опять занят своей работой. Школа мастерства, даже команды не надо повторять. А вот и первый купец, обувщик. За спиной два дюжих молодца тащат баулы. Я махнул рукой, мол следуйте за мной, и поднялся наверх.

— Высыпайте сюда, девчонки выбирайте кому, что подходит, кому что нравиться. Вначале выберите, что нравиться, потом мерить будете.

Нравилось всё, не делали тогда плохова товара. Я выбирал для невесты. Я и в прошлой жизни любил с дочами ходить по магазинам. Выбрал две пары сапожек, две пары туфелек. Пару сейчас носить пару на вырост. Подумал, а что, моя жена будет в одной паре целый год ходить, и ещё по две пары выбрал, подумал и ещё, не сносит дак есть кому доносить, целое село босиком ходит. Так вроде всё, оглянулся. Настя стоит и чуть не плачет. Она ж такую обувь никогда не носила, она ж, элементарно, не знает, как её примерить. Помог, вначале её дочке выбрал, потом и самой Насте. Им по одной паре. Пусть папа потом заморачивается.

Посмотрел на Екатерину, вот почему мне нельзя на ней жениться, разница в возрасте? Дак нет её, мы ровесники. Я глубоко вздохнул, если капитан сказал низяяяя, значит нельзя. В этой жизни она, конечно же ходила только в лаптях, но опыт прошлой жизни подсказал и нужный фасон, и нужный размер. Смотрелась она сногсшибательно.

— Надеюсь, ты не одну пару выбрала? О, простите, вы же тёща, будущая, вы не одну пару выбрали?

— Одну.

— Берите ещё, на все случаи жизни, на все сезоны, зима лето, осень весна. Мотаться сюда вам будет некогда. А ты, Настя, уже в Риге себе купишь, что захочешь. Там и выбор богаче и цены пониже.

Последний комментарий я адресовал купцу, такой тонкий намёк на скидку. Купец был ошарашен, он привык к другим клиентам. Рассчитывал на полунищего помещика, скопившего несколько рублей, на подарок жене или дочери. Выберет тот помещик самую дешёвую обувь, и будет торговаться за каждую копейку. Поторговаться, конечно, придётся, иначе тебя посчитают дураком. А про Варвару то я забыл, она ведь тоже бутиками не избалована, она же тоже ещё растёт.

— Варенька, возьми себе ещё по комплекту на вырост. Одень ещё пару чулок тёплых и в них уже примерь.

Дождались пока Екатерина и Варя до выбирают себе необходимое, начали торговаться. Купец посчитал меня полным лохом, хотевшим произвести, впечатление на женщин, или на одну женщину, загнул баснословную цену. Я решил торговаться с нуля.

— Даю за всё это, рубль серебром.

Купец скис, всё-таки нищий помещик, он сказал своим детинам, укладывать