И возродятся боги - Наталья Способина

Павла Николаевича, но сейчас помимо воли улыбнулась. Каким-то странным образом я чувствовала себя защищенной. Даже присутствие Грита, который сверлил меня взглядом, уже не пугало.

Племянник старейшины вдруг что-то спросил, и Альгидрас ответил ему довольно резко. Я ожидала, что Грит придет в ярость, однако тот спокойно кивнул и чуть улыбнулся, окинув меня очередным изучающим взглядом.

– Что ты ему сказал?

– Что ты любила отца своего сына и сейчас его внимание неуместно. И что на время траура ты под моей защитой.

– И он послушается? – спросила я, стараясь игнорировать взгляд Грита.

Говорить о человеке в его присутствии было немного неловко, но нужно же было узнать правду.

– Нет конечно, – усмехнулся Альгидрас, – но мне просто нравится держать тебя за руку.

Я опустила голову, чтобы он не видел моего смущения. Мне тоже нравилось держать его за руку, и я надеялась, что все же смогу ему поверить, смогу позволить себе начать все сначала и попробовать стать счастливой среди всего этого безумия.

Неожиданно Альгидрас с силой сжал мои пальцы и медленно встал. Краем глаза я заметила, что старейшина вернулся с женой. Я тоже поднялась, думая, что так положено по этикету. Мне отчего-то стало тревожно, а потом одновременно страшно, радостно и… Целый клубок противоречивых чувств заворочался в груди.

Альгидрас выпустил мои пальцы и сделал шаг к старейшине. Я расправила подол платья, посмотрела на Грита, который демонстративно продолжал сидеть, даже не повернувшись в сторону хозяев дома, и перевела взгляд на женщину.

Недоверие и сумасшедшая радость распирали меня изнутри, и с опозданием я поняла, что все это – эмоции Альгидраса: яркие, неконтролируемые, бьющие через край.

Посмотрев на него, я убедилась в своей правоте. Он неотрывно глядел на жену старейшины, а на его шее бешено пульсировала жилка.

– Альгидрас? – вдруг произнесла женщина с характерным хванским «л». Она что-то сказала мужу и нерешительно направилась к нам.

Старейшина выглядел удивленным. Он о чем-то спросил, и Грит за столом громко фыркнул. Женщина рассеянно ответила мужу и остановилась перед Альгидрасом, глядя на него так, будто он мог вот-вот исчезнуть. Ее глаза, цвета которых в тени террасы было не разобрать, блестели от непролитых слез. Она была примерно моей ровесницей. Невысокая, темноволосая, нос с горбинкой. В ее внешности не было ничего примечательного, но то, как она смотрела на Альгидраса, делало ее особенной, одной в целом мире. И эти ощущения снова были не моими.

Альгидрас наконец отмер. Шагнув вперед, он крепко обнял женщину и прижал ее к себе. Стоило ему это сделать, как она расплакалась в голос, сквозь всхлипы повторяя его имя.

Грит, разглядывавший свой кубок с вином с преувеличенным интересом, прокомментировал происходящее. Старейшина бросил на него досадливый взгляд, однако ничего не сказал. Он смотрел на то, как его жена обнимается с Альгидрасом, и не выглядел недовольным. Скорее удивленным.

Сцена объятий затягивалась, и меня продолжало затапливать радостью Альгидраса. Эта радость – сумасшедшая, всепоглощающая – заглушала мои страх и непонимание. Пока заглушала. Обхватив себя за плечи, я подумала, что многое бы сейчас отдала за возможность понять, что здесь происходит. Кто эта женщина и почему встреча с ней произвела на Альгидраса такое впечатление?

Старейшина подошел к жене и коснулся ее плеча. В его обращенных к ней словах я уловила имя. Альмира.

Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы понять, откуда это имя мне известно. Но… как такое возможно?

Ошеломленная, я опустилась на свое место. В своем давнем сне, наблюдая гибель деревни хванов, я была в теле этой женщины и видела, как ее убили. Сглотнув, я неверяще помотала головой. Сейчас Альмира выглядела вполне живой и здоровой. На моих глазах она обнимала Альгидраса, а от того за версту фонило счастьем.

Почувствовав на себе взгляд Грита, я повернулась к нему. Он смотрел на меня, криво улыбаясь, будто знал, что происходит в моей голове. Альгидрас говорил, что у кого-то здесь есть Сила. Может быть, это он? Я попыталась обдумать эту мысль, но не смогла. Да и как можно было о чем-то думать, когда рядом с тобой кто-то был так всепоглощающе счастлив и тебя втягивало в водоворот этих эмоций, как щепку? Никогда раньше я не ощущала так сильно и ярко чувства другого человека. Разве что в ту ночь неподалеку от Каменицы в избушке Помощницы Смерти. Но вспоминать об этом сейчас было слишком неуместно.

Альгидрас наконец выпустил Альмиру из объятий и, чуть поклонившись старейшине, сбивчиво заговорил. Его голос звенел, совсем как тогда, когда он разрывал побратимство с Радимом.

Старейшина радушно обнял его за плечи одной рукой, второй притянул к себе все еще всхлипывающую жену. Было видно, что он рад тому, что его жена обрела… а собственно говоря, кого она обрела? Я вдруг вспомнила последние мысли этой женщины там, на острове. Больше всего она сожалела о том, что младший сын старосты так и не успел узнать о своем скором отцовстве.

Сердце заколотилось в горле. Я посмотрела на Альмиру, будто всерьез ожидала, что она до сих пор беременна.

– Надия. – Грит легонько коснулся моей руки.

Вздрогнув от неожиданности, я перевела на него взгляд и выдавила из себя улыбку, потому что понятия не имела, что он пытался до меня донести: поддержать, предупредить, посочувствовать?

Услышав, что Грит обращается ко мне, Альгидрас наконец вспомнил о моем присутствии. Обернувшись, он поманил меня рукой. На его лице сияла улыбка, и сам он выглядел так, будто ему снова было пятнадцать и он встретил свою любовь. Настоящую, ту, что дается на всю жизнь. Впрочем, наверное, именно так все сейчас и было. Пусть ему двадцать четыре, чувства – вещь сложная и малообъяснимая. В случае Альмиры это был его выбор. Никакая Святыня не подсовывала ему незнакомую женщину и не навеивала любовь. Да, Алвар говорил, что чувства нельзя навеять, если их нет, но, как справедливо заметил недавно Альтар, Алвар – мальчик, который слишком много говорит.

Встав из-за стола, я приблизилась к Альгидрасу. Ожидала, что он обнимет меня или хотя бы возьмет за руку, ведь по легенде я – жена его погибшего брата, однако он просто указал на меня и что-то пояснил Альмире то ли на хванском, то ли на кварском. В эту минуту я чувствовала себя настолько дезориентированной, что не уловила разницы.

Альмира перевела на меня взгляд. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Не знаю, что чувствовала в этот момент она, мне казалось, что я в дурном сне, который должен