Хайо, адотворец - Мина Икемото Гош

по полу гостиной контур спящего Нацуами – Хайо прокралась в уборную мимо него на цыпочках. Тяжесть тени Нацуами, казавшейся более плотной по ночам, заполняла комнату ощущением чего-то притаившегося, внимательно наблюдающего, но Хайо привыкла к чертовщине, видала и не такое. Она спокойно закрыла дверь санузла.

Потом плеснула на лицо водой. И вдруг что-то проползло прямо за ее ухом.

Хайо хлопнула себя по шее, потом разжала руку. Ладонь была мокрой. По лицу и подбородку стекала вода, капли собирались в ладошке, объединяясь и сливаясь в одну, и эта большая дрожащая капля размером с золотую рыбку прыгнула с ее руки прямо на зеркало.

Вода расплескалась по стеклу, и длинный светильник золотом очертил водяные буквы.

Давай расскажу, что видит мой левый глаз, Хайо Хакай.

Как будто досматривая сон, Хайо следила, как вода собирается в блестящие иероглифы.

Наверняка ты уже слышала, что этот глаз – дар Волноходца и что благодаря ему я смогла удрать от похитителей, тогда, в Пятом месяце. Это правда.

Мой глаз видит мир, как вода.

Хайо наклонилась к буквам:

– Что это значит?

Вода делит мир на две категории: емкости и то, что в них не задерживается.

В той лодке, где меня держали, я сперва осознала, что нахожусь в тюрьме, а потом поняла, что́ поможет мне из нее выбраться: усталый охранник, ржавый гвоздь, слишком нервный капитан, языковой барьер, неприязнь, подозрения.

Глядя на людей, я вижу, что удерживает их в этой жизни, я вижу бремя, которое отделяет их от остальных. Ты, например, видишь огни, зажженные в каждом встречном. Так, как будто они уже мертвы.

Почему я так доверяю тебе, незнакомке?

Потому что я посмотрела на тебя, Хайо Хакай, стоящую на башне напротив Син-Кагурадза, и увидела в тебе выход для моего дорогого друга. Мне нужна твоя помощь, чтобы спасти Волноходца.

Мой водяной глаз показывает, что Волноходец выстроил вокруг себя тюрьму: возможно, влез в опасную затею, из которой теперь не может выбраться, или дал обещание, которое нельзя нарушить, или обязан хранить чей-то секрет.

И так же отчетливо, как я увидела тебя в тюрьме из этих свечей, я вижу и метки на Волноходце.

Наверное, ты заметила, что никто не предсказывает дикие дожди. Я кое-что слышала от Волноходца и почти уверена, что он сам сломал все детекторы в Онмёрё. Он безнаказанно будет вредить людям до самого Ритуала Великого очищения, а там уже освободится от меток.

Я боюсь за моего друга – не представляю, каким образом он набрал имеющиеся метки и сколько еще наберет до Ритуала. Я хочу остановить его, что бы он ни творил, до того как станет поздно. До того как он падет навечно.

Ты можешь помочь мне. Я это видела. Вместе мы освободим Волноходца от пятнающих его тайн.

Я уверена, что на нем лежит заклятие молчания, так что он не сможет рассказать мне правду, даже если захочет. Я пыталась следить за ним, чтобы понять, что именно он от меня скрывает. Нашла очень мало, но в знак доверия поделюсь с тобой всем. Итак…

Сжигатель обнаружил свидетельство проступка Волноходца и узнал, что оно спрятано в храме в Хаманоёкохо. Боги не могут входить в храмы других богов, но Волноходца все равно тревожила находка Сжигателя, так что он пытался ее достать и уничтожить. И пока что он сдерживался, поскольку Сжигатель тогда еще мог защитить свое святилище, но теперь путь свободен.

Единственное, что удерживает его сейчас, – осознание, что, вломившись в храм своего собрата, он наберет еще больше меток, хотя вряд ли этот довод будет убедительным вечно.

Если ты доберешься до храма Сжигателя в Хаманоёкохо, найдешь улику прежде Волноходца и доставишь ее мне, я смогу ему противостоять. Я заставлю своего друга признать эти метки, остановить то, чем он занимается, и смогу уберечь его от падения.

Волноходец следит за мной. Без стороннего союзника я не на многое способна. Если ты согласна мне помочь, сотри половинку этого послания и смой ее в раковину, а оставшуюся собери и держи при себе. Так я смогу тебя найти.

Если не согласна – просто вытри зеркало целиком.

Хайо уставилась на стекло. Она бездействовала, слова смешались в одну каплю и стали появляться на зеркале заново.

Хаманоёкохо. Удивительно унылое название для места, из-за которого погиб Дзун.

Хайо вдруг вспомнила Токифуйю – как он лежал под камнем посреди площади и молил призрак Дзуна его выслушать: «Я кое-что нашел в день твоей смерти!»

– …Доказательство, что ты не был проклят по Веской Причине, – повторила Хайо, артикулируя каждое слово. Уж не то ли это «доказательство», которое просит Авано?

А раз оно спрятано в храме, то не потому ли Токифуйю просил Хайо ни за что не пускать туда Нацуами?

Вода на зеркале снова написала финальный вопрос: согласна или нет?

Хайо провела рукой по зеркалу, стряхивая в раковину половину надписи. Остальную воду она собрала зубной щеткой и направилась обратно в полутемную комнату.

Она пару секунд постояла на месте, вцепившись в щетку и не зная, куда девать эту живую каплю, и тут Нацуами прошептал:

– Ты так напряженно держишь щетку, что я начинаю нервничать.

– Мне нужен домик для моей ручной капельки, – таким же шепотом ответила Хайо.

Нацуами сел и открыл ящик комода. Порылся в вещах, потом нашел и протянул какой-то предмет:

– Запасная карманная чернильница.

– Спасибо.

– А если я спрошу…

– Я отвечу. – Хайо перелила воду Авано в чернильницу, завинтила крышку и уселась на нижнюю ступеньку. – Авано Укибаси считает, что Волноходец ввязался в какое-то злое дело, из-за которого набрал чересчур много меток, а еще нарочно сломал детекторы в Онмёрё, чтобы никто ничего не заметил до грядущих Ритуалов очищения.

– Это говорит Авано Укибаси? Любимица Волноходца? – Нацуами выпрямился, сам как резкая темная тень с размытыми невезением контурами.

– Ну, как его любимица, она наверняка знает, о чем говорит, – веско заметила Хайо. – Авано просит помочь ей найти улики – что-то, что поможет ей остановить Волноходца, который решил, что его действия стоят всех набранных меток.

– И ты ей веришь?

– В этом нет необходимости. – Хайо подняла чернильницу. Встряхнула. Капля слишком маленькая, ее не слышно. – Мне всегда любопытно услышать то, что Бог Столпов и наследница Укибаси позволяют мне слышать.

– Ты будешь ей помогать?

– Посмотрим. – Раздался хруст ветряной турбины. – Нацуами, ты вообще видишь сны? – спросила Хайо.

– За три года ни одного не видел. Не было даже такого чувства, что сон снился, а я его забыл. – В темноте казалось, что голос Нацуами окружает ее со всех сторон. – А почему ты спрашиваешь?

– Интересно стало, что снится богу-загадке номер один.

– Номер один! – Он улыбнулся. – А что же снится адотворцу номер один, раз этот адотворец в такое время читает сообщения от всяких наследниц синшу, вместо того чтобы мирно спать?

– Я не «номер один». Я единственная.

– Какое совпадение. Я-то тоже.

– Мне снились обычные сны, – ответила Хайо, расплываясь в улыбке. – Всякая гадость. В жизни не видела ни одного хорошего сна.

– Ни разу?

– Ни разу.

– Ну разумеется. Это было бы слишком печально. Но каждый должен хотя бы раз в жизни посмотреть хороший сон. – Нацуами говорил почти с мольбой. Хайо наклонилась к нему и похлопала по той части тела, до которой смогла дотянуться, – по укрытым одеялом ступням. Он добавил: – Хайо, что должно случиться с Коусиро, чтобы он мог дать тебе особое поручение?

– Он должен захотеть отдать свою жизнь во имя мести за Дзуна. Искренне. – Она подтянула колени к подбородку. Боги, она понятия не имеет, что делать. – И хорошо, что он не хочет.

– Дзун просил меня защищать Коусиро, а не просто стоять рядом и смотреть, как тот умирает. – Нацуами был мрачен и неподвижен. – Особое поручение сделает нас с тобой врагами?

– Не знаю. – Это признание отозвалось легким чувством облегчения.