Истина лисицы - Юлия Июльская

Подумать только, его супруга, его нежный и хрупкий цветок, сражается со стихией, а он сидит здесь, вцепившись в сеть одной рукой и в столб – другой.

Кайсо замолчал. Иоши глянул на него – тот так и оставался в своём углу. Застрял он там, что ли? Совсем его не мотает.

– Что мне делать? – спросил его Иоши.

– Слушать, – просто ответил тот.

– Так я слушаю, а вы всё об одном.

– Вы не слушаете, не слышите. Но, может, конец этой истории заставит вас понять, как поступить.

– Так это ещё не конец? – изумился Иоши. – Он же уходит к другой.

– Уходит, но до Пучины отчаянных мы ещё не добрались. Точнее, не добрался Мотохару.

⁂

В Минато разговоры не клеились. Как Мотохару ни пытался, Чибана не желала его слушать – ей всё уже было ясно. Он не стал бороться за них, забыл о своей любви, забыл о своём обещании. Всё, чего он хотел, – другую женщину, и чтобы Чибана при этом не страдала. Только вот не бывает такого. Невозможно предать человека и – в попытках оправдаться – заставить его тут же счастливо жить дальше. Горю нужно время, чтобы выйти.

А её горе было безмерным.

Мама много жалела Чибану: гладила по голове, как в детстве, и целовала в темечко.

– Всё же брак ваш был заключён перед богами, – говорила она, – а потому не оставит он тебя, пусть и будет у него другая жена.

И Чибана заходилась в рыданиях. Она понимала, о чём говорит мать: у неё будет дом и достаток, будет всё, чего мать ей желала, когда обучала.

– Но как же любовь, мама? – сквозь слёзы спрашивала Чибана.

– Тебе повезло познать её и пожить с ней, пусть и недолго, – отвечала та. – Многие, очень многие женщины вовсе не ведают, что значит любить. А ты… Как знать, может, и твою фунэ Сусаноо столкнёт с другой, может, на твоём пути ещё встретится хороший любовник. У тебя для этого есть всё.

Но Чибана не верила в это. Кто захочет стать её любовником? Супруга, что не смогла дать собственному мужу желанное. Женщина, что не родила детей. Неправильная. Сломанная.

И всё же в словах мамы было то, что натолкнуло её на мысль, – корабль…

В следующее утро в начале стражи змеи она отправилась к морю. Он стоял там, правее причалов, окуная босые ноги в тёплую воду.

– Лаванда обещала мне верность, – тихо проговорила Чибана. Он вздрогнул от неожиданности и обернулся. Точно не рад был видеть её здесь. Она нарушила его ритуал, его покой. Это был миг, что принадлежал лишь ему, – а она в него вторглась.

– Я знаю, что не сдержал обещаний. Я верил, что сумею, но годы шли…

– Я тебя не виню, – оборвала она. – Я пришла не затем, чтобы вновь слушать всё те же оправдания.

– Тогда зачем же? – он смотрел на неё так открыто, даже не пытался прятать глаза. Этот распахнутый взгляд – тот самый, что она видела в первую их встречу, – ничуть не изменился. Как не изменился сам Мотохару. Изменилось лишь то, что было между ними. Но если он тот же и она та же, быть может, это ещё не конец?..

– Я хочу разделить с тобой другой опыт, другую радость. Ту, что недоступна твоей новой невесте.

Он не сразу понял, о чём она говорит, и тогда Чибана улыбнулась волнам.

– Это и мой дом, Мотохару. Я родилась здесь, у моря. Я его дитя. Если я не могу разделить с тобой радость быть родителями – позволь мне разделить с тобой хотя бы эту любовь.

Он поколебался несколько мгновений и всё же кивнул.

– Завтра вечером отходит рыболовное судно. Если правда желаешь – плывём вместе. Я договорюсь.

Она кивнула. Губы против воли начали растягиваться в улыбку, но она сдержалась, позволив уголкам лишь немного подняться. Едва-едва. Не стоит показывать ему, как она рада этому шансу. И не стоит на этот шанс возлагать так много надежд.

Вечером следующего дня корабль отплыл. Мотохару был добр и вежлив, как он умел. Он ухаживал за Чибаной, помогал ей обустроиться и делал всё, что сделал бы любой другой мужчина даже для едва знакомой женщины. Это была выученная обходительность, без капли искренности, но Чибана не отчаивалась раньше времени.

Она дождалась стражи дракона и вышла на палубу. Он стоял там. Обернулся на звук её шагов и… Может, ей показалось, а может, это действительно была улыбка.

– Ты встречала рассветы на фунэ? – спросил он, когда подошёл и подал ей руку.

– Лишь закаты на берегу, – ответила она, принимая помощь. – Мы видим тот же горизонт с земли и с корабля.

– Не тот же, – возразил Мотохару и подвёл её к борту. – Фунэ – колыбель, качающая нас по волнам, несущая в бесконечность. Глянь, как далеко мы заплыли – земли совсем не видно. Со всех сторон сплошь вода. Без моряков и не разберёшься, в какой стороне дом. И там, на востоке, вот-вот взойдёт Аматэрасу. С земли такого в Западной области не увидишь.

Чибана послушно посмотрела по сторонам. Он был прав: всюду, куда дотягивался её взгляд, простиралась тёмно-синяя, почти чёрная бездна. Луна уже не освещала водную гладь, а солнце ещё не показалось.

– Это…

– Захватывающе?

– Страшно, – призналась она. Но, увидев, как померкла улыбка супруга, тут же добавила: – Но ты прав, это захватывает. Бесконечность во все стороны. Над нами – небо, вокруг лишь воды, а внизу… Внизу где-то глубоко-глубоко стоит Рюгу-Дзё.

– Думаешь, правда стоит? – спросил Мотохару и заглянул за борт. – Есть ли там Ватацуми?

– Не думаешь же ты, что дракона нет?

– Не знаю, – признался Мотохару. – Бог-дракон из хрустального замка… Сказочно звучит. Да и кто его видел? Аматэрасу мы наблюдаем каждый день, в Инари здесь уверены благодаря кицунэ. А кто видел Ватацуми? Есть ли он? И если да – отчего же не показывается над своим морем хотя бы иногда? Неужто замок ему милее собственных детей? Зачем он создал наш остров, если сам на него и не заглядывает?

– Не стоит говорить об этом сейчас, пока ты в его владениях, – осторожно заметила Чибана.

– Не думаешь же ты, что он нас потопит?

Чибана думала, ещё как думала. Моряки – народ верующий. Ватацуми – их бог, дракон и отец, их покровитель. Неверным на кораблях делать нечего – только беду звать.

– Давай просто… не будем, хорошо? Посмотри, Аматэрасу выходит из своей пещеры, – она устремила взгляд на восток и надеялась, что Мотохару последовал