Берен и Лутиэн - Джон Рональд Руэл Толкин

    И смолкла песня, сжалась грудь:

«Был долог и тяжел мой путь,

Но не король послал меня —

Отец до нынешнего дня

Не знает, что за тропы прочь

Ослушную уводят дочь.

Но все дороги и пути

Ведут на север: я прийти

Сюда решилась в час нужды;

В смирении – не для вражды.

Дан Лутиэн дар колдовской

Великих услаждать покой».

    «И здесь – ты рада, нет ли, – плен

Твой путь венчает, Лутиэн.

И боль – заслуженный удел

Тех, кто противиться мне смел:

Смутьяна, вора и раба.

Тебя ждет сходная судьба!

Иль пытка – не для нежных рук

И хрупких плеч? К чему же вдруг

Ты песнь не к месту завела?

Я менестрелей без числа

Сзываю в эти залы. Все ж

Ты здесь так скоро не умрешь.

Оставлю жизнь еще на день

Прекрасной, нежной Лутиэн —

Игрушке прихоти моей.

В садах разнеженных царей

Не счесть цветов, подобных той,

Что вижу: властною рукой

Срывают их, чтобы устам

Припасть к медвяным лепесткам, —

И, смятые, отбросить прочь.

Кто ж до услады не охоч?

Но здесь, в обители тревог,

Нечасто встретится цветок

Столь дивный. Кто бы не припал

К нектару; кто б не растоптал

Тех бледных, нежных лепестков —

Так, по обычаю богов,

Свой коротая день? Богам —

Проклятье! Ненависти к вам

Мне не избыть! О, как меня

Жжет жажда! Языков огня

Испепеляющая власть!

Я знаю, что вам бросить в пасть!»

    Во взгляде тлеющий костер

Вновь вспыхнул пламенем. Простер

К ней руку дерзкий. Лутиэн

Отпрянула под своды стен,

И молвила, ступив во мрак:

«О нет, не так, король! Не так!

Не так властители земли

Встречают тех, что к ним пришли

С мольбой о милости. Дана

Песнь каждому певцу. Одна

Звонка, другая же – нежней;

Но каждый песней горд своей,

И должно выслушать певца —

Пусть фальшь в напеве – до конца.

Дан Лутиэн дар колдовской

Великих услаждать покой.

Так слушай!» – И, схватив крыла,

Быстрее мысли вверх взмыла,

Прочь от протянутой руки.

И, трепеща, под потолки

Пред взором Моргота взвилась,

И, в вихре танца закружась,

Тенёта морока свила

Вкруг венценосного чела.

И песня заструилась вновь —

Как летний дождь в листве садов,

Звеня под сенью мрачных зал;

И голос колдовской звучал

Как говор водопадов, с гор

Спадающих на дно озер.

    Вихрь всколыхнувшихся одежд

Был полон чар для сонных вежд.

Кружась во тьме, пленяя взор,

Она сплетала свой узор

Заклятий в пляске; равных ей

Не знал ни эльфов род, ни фей

Ни встарь, ни впредь; где мрак глубок,

Как ласточка, как мотылек,

Легка, скользила: дивный вид! —

Прекрасней девушек-сильфид

В чертогах Варды: их крыла

Как будто греза соткала.

    Уснули орк и балрог; зал

Застыл в безмолвьи; сон сковал

Все взоры, пасти, стук сердец.

Она же, из конца в конец

Проклятых стен, объятых сном,

Кружилась в танце колдовском.

    Все взоры сон сковал; один

Сверкал: то Темный Властелин,

Нахмурив брови, изумлен,

Следил, как мир объемлет сон.

Но и его горящий взгляд

Померк, утратил волю; ад

Пронзили звездные лучи:

То ярче засиял в ночи

Свет Сильмариллов, устремясь

Ввысь из глубин, где тьма и грязь.

    Вдруг камни, вспыхнув, как маяк,

Вниз, вниз, в кромешный пали мрак.

Глава склонилась; как утес,

Что к облакам свой пик вознес,

Поникли плечи; мощный стан

Согнулся – буйный ураган

Так сокрушает крепость скал;

Так Моргот, побежденный, пал

И распростерся, недвижим.

Корона с грохотом пред ним

Обрушилась на камни; звон

Затих. Безмолвие и сон

Зал неподвижный погребли,

Как в сердце дремлющей Земли.

    Узором каменных аркад

Сплелись гадюки; волки в ряд

Пред троном зла, что опустел,

Простерлись грудой мертвых тел.

И рядом – Берен, погружен

В беспамятство, в глубокий сон:

Застыв, не расступалась тьма

Безмолвствующего ума.

    «Вставай, вставай! Час возвещен!

Властитель Ангбанда сражен!

Проснись, проснись! Судьба свела

Нас вместе вновь пред троном зла!»

Так голос звал его в края

Живых из тьмы небытия.

Рука, прохладна и нежна,

Легко коснулась лба. И сна

Озера всколыхнулись. Он

Воспрял, от мрака пробужден,

Отбросил волчью шкуру прочь,

И на ноги вскочил; и в ночь

Отчаявшийся взор вперил,

Как заживо во тьме могил

Покинутый. Тинувиэль

К нему, дрожа, приникла. Цель

Она достигла для него,

И мужество, и волшебство

В неравной исчерпав борьбе.

И он ее привлек к себе.

    Пред ними, ослепляя взор,

Сиял огонь, что Феанор

Вложил в кристалл; лучистый свет,

Оправленный на много лет

В железо. Но поднять венец

Не стало сил, и, наконец,

Устав, в отчаянии своем,

Склонился Берен над венцом,

Стремясь, рассудку вопреки,

Разжать железные тиски

Руками. Вдруг припомнил он,

Как Куруфин был им сражен,

И из-за пояса извлек

Отточенный стальной клинок —

Оружье Ногрода: над ним

Во мраке кузниц вился дым,

Звучал напев былых веков

В лад перезвону молотков.

И, словно дерево, кинжал

Рассек сверкающий металл,

Разъяв железные клыки,

Несокрушимы и крепки,

И чистый, трепетный огонь

Наполнил сжатую ладонь,

Мерцая ало. И опять

Склонился Берен, тщась изъять

Второй сверкающий кристалл,

Что мудрый Феанор создал.

Но рассудил иначе рок:

Предательский стальной клинок —

Творенье лживых кузнецов

Из Ногрода в конце концов

Владельца предал. Острие

Сломалось