Сингония миров. Относительность предопределенности - Валерий Петрович Большаков

в огромные зрачки мумий рептилоидов, мне показалось, что та пропасть, которая разверзалась между мной и Фай Родис, стала у́же. А космос – ближе.

Меня встретил сам директор ИВК, Израэль Динавицер, невысокий, кудрявый, простой и обаятельный.

– Добро пожаловать, Талия! – с чувством сказал он, расплываясь в совершенно мальчишеской улыбке. – Всегда мечтал о такой сотруднице, как вы! Правда-правда! Не подумайте ничего такого – вы реально шикарная женщина, но моя Альбина ревнива до невозможности! М-м… Ну, вы же понимаете, что возвращаться в «Гамму» вам нельзя – мафиози найдут везде! А здесь, у нас, вы обретете и спокойствие, и защиту. А я предлагаю вам еще и работу! Вот, смотрите… – он подвел меня к большой пластине из зеленоватого металла, покрытой выпуклыми письменами. – Пока это самый длинный текст на языке рептилоидов. Расшифровать его не удалось… Пока! Письменность пришельцев многослойна, она включает в себя и смысловые пласты, и энергетические контуры, и даже вероятностные колебания. Вы же, Талия, обладаете как раз тем, что можно противопоставить тайнам чужих – глубокой археологической подготовкой, сверхвниманием к древним письменным культурам, паранормальной чувствительностью, наконец! А ведь тут нужен не просто лингвист, а человек, способный работать на фазово-когнитивной грани! И вы, Талия, идеальный кандидат в переводчики. Уверен, что ваш первый контакт с текстами рептилоидов будет куда проще, чем их второй контакт с нами, хе-хе!

Динавицер подмигнул, и вся тяжесть моей недавней возни в песках Негева обратилась в легкую иронию…»

Конец документа 10

Глава 10.

Пятница, 22 февраля. День

«Альфа»

Москва, проспект Калинина

– Мне очень и очень не нравится этот настырный комиссар… Как его… Глебский! – проворчала Исаева, медленно расхаживая мимо широкого окна. – Служака честный, но очень уж въедливый!

– Слыха-ала… – затянула Тата. – Вцепился в девчонок, как клещ!

– Всё еще хуже, – вздохнула Марина, поправляя черную прядь. – Мы пока только присматриваемся к тому «Шин-Бет», что в гамма-мире, а вот в тамошний «Моссад» внедрили-таки своего человечка… И что ты думаешь? Вчера он сообщил, что Глебский, через своего знакомого из разведведомства, вызнавал насчет Леи и Наталишки, и тот кое-что нарыл в Москве! Я имею в виду, в «Гамме». Кстати, он и тебя засветил! Поделился сведениями насчет того, что Лея встречалась с некоей «Натальей Павловной».

– Вот гад! – восхитилась Ивернева, и задумалась. – Нет, так это оставлять нельзя… Если комиссар продолжит рыть, то он так и на СБС выйдет! А оно нам надо? М-м… А если ему психокоррекцию заделать? И сразу третьей степени?

– То есть? – приподняла брови Исаева.

– Полное подавление тревожащих воспоминаний, возможно с частичным изменением мотивации! Ну, или внушением альтернативных интерпретаций произошедших событий.

– Хм… – задумалась начальница УСБС, и с сожалением покачала головой. – Пожалуй… нет. С кем-то другим – ради бога! Хоть сейчас отдам приказ! Но Аарон Глебский… Вот с ним такое воздействие крайне нежелательно. Во-первых, комиссар обладает высоким интеллектом и дисциплиной ума, то есть он может почувствовать вмешательство, даже не осознавая его – и начнет расследовать собственную память! А это рискованно, сама понимаешь… Во-вторых, чисто полицейская упёртость – такая личность, даже если обо всём позабудет, начнет заново «заполнять лакуну», собирать факты и приходить к выводам. Ну, и в-третьих, его репутация. Если поведение чиновника такого ранга вдруг изменится, это сразу вызовет подозрения внутри «Матам».

– Вообще-то, да, – неохотно признала Тата. – И что с ним тогда делать?

– А чего нам одним головы ломать? – улыбнулась Исаева, и глянула на часы. – Наш лучший психоаналитик сейчас в Москве… Я вызвала агента «Лилит» для консультации.

Дверь кабинета щелкнула, и внутрь заглянула Ксеня Металина, ВРИО секретарши. Ее хорошенькая мордашка румянилась от любопытства.

– Товарищ полковник… То есть… Марина Теодоровна! К вам товарищ Сосницкая.

– Проси товарища Сосницкую, – улыбнулась Исаева.

Светлана Евгеньевна впорхнула, на ходу снимая пальто. Мельком улыбнувшись Тате, она отчеканила:

– Агент «Лилит» по вашему приказанию прибыл! Или прибыла?

– Вольно! – фыркнула Марина.

Засмеявшись, Сосницкая повесила пальто и, оправляя вязаное платье, присела на диванчик, оккупированный Татой.

– Есть проблема? – поправила она очки.

– Есть человек, – вздохнула Исаева, присаживаясь за стол, – есть проблема… – Кратко введя Светлану в курс дела, она облокотилась на столешницу, сплела пальцы и уложила на них подбородок.

Помолчав, агент «Лилит» медленно заговорила:

– Мне кажется, что лучший вариант – сначала хорошенько нагнать на комиссара страху…

– Наталишка просто талант по этой части! – перебила ее Тата.

– Да… – сверкнула оправой Светлана. – А потом Глебского можно и проинформировать – ровно настолько, насколько это необходимо, чтобы он успокоился. Комиссар не враждебен нам – он просто ищет истину, и действует по совести. И по закону. Я даже подумала… А почему бы нам не привлечь его на свою сторону? Речь не о вербовке… по крайней мере, пока! Однако, согласитесь, на такого человека, как Глебский, вполне можно положиться – он не из тех, кто предает.

– Хм… – задумалась Марина. – В принципе… Толковый вариант. Вот что… Тата, позвонишь Лее… М-м… Нет, лучше Натали! Только не сегодня, лучше завтра с утра. Пускай припугнут комиссара! И немножечко раскроют карты. А мы… Давайте-ка всё спланируем, как полагается! И заодно подумаем, как именно дозировать информацию для «товарища Глебского»…

Суббота, 23 февраля. Утро

«Альфа»

Москва, улица Строителей

Лея ласково улыбнулась, глядя на Димку – тот спал совершенно бесшумно, не сопел даже, и только сильный живот слегка надувался и опадал.

«Устал, бедненький…» – девушку куснуло чувство вины. Не давала поспать человеку…

Попросить прощения? Лея быстренько прижала ладонь ко рту, боясь прыснуть со смеху. Ага, знаем мы твои извинения! Пусть хоть часок отдохнет…

«О! – осенило ее. – А приготовлю-ка я завтрак!»

Инна всегда так делала. Только в постель подавать не надо, а то… Ясно же, что будет на десерт!

Спустив ноги на коврик, Лея медленно встала. Оглядываясь, накинула на плечи Димкину белую фланелевую рубашку. Нижние пуговки застегнулись легко, а вот верхние не сходились.

«Ну, пусть будет декольте!»

Сунув плашку радиофона в нагрудный карман, девушка подхватила босоножки, и на цыпочках вышла из спальни. Тихонько прикрыла дверь, но свои «шлепанцы на шпильке» опустила на пол лишь в кухне. Каблучки, подбитые чем-то эластичным, не цокали, но и глухой стук ни к чему – у Димки сон чуткий.

И с душем погодим, уж больно шумен…

Подумав, Лея решилась на еще одно послабление – не стала варить овсянку. Димона она и без того воспитает, так стоит ли портить чудесное утро педагогическим энтузиазмом?

Крадучись, девушка вышла в прихожую, и повертелась перед резным трюмо в стиле кого-то из