Молот Пограничья. Книга II - Валерий Пылаев

государя я лично обещаю каждому из вас справедливый суд, — продолжил Орлов. — Хвала небесам, вы еще не успели совершить ничего дурного.

— Знаем мы ваш суд. Государева милость — только для благородных, — снова подал голос главарь. — А с нами, таежными бродягами разговор короткий — не петля, так каторга.

— Хватит болтать! — Я зажег в свободной руке магический огонек. — Оружие на пол — или все тут ляжете.

Угроза сработала куда лучше уговоров и обещаний: несколько вольников тут же бросили штуцера и револьверы и задрали руки к потолку. Их товарищи тоскливо озирались по сторонам, но, похоже, понемногу соображали, что расклад вовсе не в их пользу. Нас с Горчаковым наверняка знали в лицо, и драться с тремя Одаренными рискнул бы разве что самоубийца.

И я уже успел поверить, что все закончится без стрельбы, когда откуда-то с лестницы вдруг раздался противный гнусавый голос.

— Да их там всего ничего! Бежим, братцы — всех не повяжут!

От неожиданности я и сам едва не нажал на спуск, а на вольников крик и вовсе подействовал не хуже электрического разряда. Они дружно дернулись, и тот, что стоял ко мне ближе всех, вдруг поднял опущенный к полу штуцер, разворачиваясь на пятках.

Зря.

Револьвер в моей руке ожил, с грохотом рванувшись вверх. Отдача сердито лягнула в локоть, и вольника будто ударило в голову кувалдой. С такого расстояния тяжелая пуля наверняка разнесла череп на части, но я все равно еще дважды выстрелил еще дважды, зацепив за одно еще одну фигуру в камуфляже.

Время, до этого почти застывшее, сорвалось с привязи — и понеслось вскачь, стремительно наливаясь треском и запахом пороха. Вольники ринулись к стенам, уходя от выстрелов, а их главарь присел и с немыслимым для человека его комплекции проворством подхватил с ковра револьвер. Крутанулся, вскинул руку, прицеливаясь…

Но выстрелить не успел — пуля из дядиного штуцера отшвырнула его на пару шагов, оставив на мокрой куртке внушительных размеров дыру. Судя по жалобным крикам, Орлов в своей части коридора тоже справлялся неплохо, и я уже думал рвануть ему на помощь и уложить хоть пару вольников врукопашную, однако Горчаков сработал быстрее.

На его месте я бы шарахнул Кольцом Льда прямо в толпу — куда-нибудь, по ногам, чтобы свалить побольше противников и не зацепить своих. Но старик в очередной раз сумел удивить, и вместо этого выудил из арсенала фокус посложнее.

Окно в дальнем конце коридор со звоном брызнуло стеклом, все двери разом распахнулись, и на этаже разом похолодало, будто на улице вдруг наступил январь. Дождь ворвался внутрь, и его капли застывали на лету, превращаясь в крохотные белоснежные кристаллики. Их веса не хватало пробить ткань, но по не защищенным одеждой рукам и лицам они хлестали с двух или трех сторон разом.

Уцелевших вольников смело невидимой волной. Несколько свалились сразу, а остальные со стоном сползали вниз по стене, пытаясь закрыть от кусачей ледяной картечи хотя бы глаза.

Обстановка не слишком-то располагала к раздумьям, однако я все же успел почувствовать что-то подозрительно похожее на зависть. В моей груди бурлила мощь первородного пламени, и по чистой магической силе я наверняка уже почти не уступал Горчакову, но до его изящества и сноровки в обращении с родовом аспектом мне было еще далеко.

Неудивительно — старик оттачивал свое мастерство десятки лет. И там, где я прошелся бы Даром, как бороной, спалив дотла весь коридор, он лишь уложил вольников на пол, никого не покалечив… почти.

— Матерь милосердная, Ольгерд Святославович… В следующий раз предупреждайте! — Орлов шагнул вперед, на ходу смахнув с рукава ледяное крошево. — А где остальные?

— Удрали, — отозвался я, направляясь к лестнице. — Заканчивайте с этими — я постараюсь догнать!

— Стой… Куда? — Дядя рванул за мной следом. — Да подожди ты!

Я одолел пролет в два прыжка и оказался на первом этаже.

— Туда, ваше сиятельство! — раздался испуганный женский голос. — Они побежали туда!

Маленькая рука с тонкими пальчиками высунулась из-за стойки и указала на входную дверь. Впрочем, я обошелся бы и без подсказки от горничной — вольники со всех ног удирали к машинам и закономерно выбрали самый короткий путь. Тот же, которым сюда и пришли.

Когда я выскочил на улицу, ветер тут же швырнул мне в лицо пригоршню холодной влаги. Основа тут же сердито огрызнулась на чужую стихию и бросило тело вперед — туда, где сквозь дождь и тусклый свет фонарей мчались четыре темные фигуры.

Любой из вольников мог остановиться и встретить меня с оружием в руках, но они даже не оглядывались. То ли еще надеялись добраться до спасительных машин, то ли просто бежали куда глаза глядят в отчаянной надежде избежать участи, которая постигла их товарищей.

— Стойте! — Я на ходу поднял руку с револьвером и несколько раз пальнул в мокрое темное небо. — Именем императора — остановитесь.

Бесполезно — вольники разве что прибавили шагу. Я двигался куда быстрее их, но одна из машин уже сверкнула фарами. Кого-то оставили на всякий случай — и теперь он явно готовился выручить товарищей.

— Ну уж нет! — прорычал я, швыряя опустевший револьвер на асфальт. — Не уйдете.

Магия вспыхнула в обеих ладонях одновременно. Я прищурился, выцеливая улицу в полусотне шагов, и взмахнул рукой, будто бросая невидимый аркан.

Пламя вспыхнула прямо между силуэтами машин, отрезая путь бегущим. Стена Огня — не самое сложное заклинание, всего-то на всего пятый ранг, но маны я в него ухнул столько, что оранжевые языки тут же взметнулись на два человеческих роста и разошлись в стороны, поджигая всю улицу от тротуара до тротуара.

— Хватит, любезные! — громыхнул я на весь Орешек, замедляя шаг. — Бежать больше некуда!

Черные тени на фоне огня замерли, бестолково озираясь. Одна попытался было дернуться в сторону, к ближайшему дому, но я шевельнул рукой, и стена пламени послушно переползла по асфальту вперед, отрезая ему дорогу.

— Да чтоб тебя! — выругался вольник. И развернулся, доставая револьвер из кобуры на боку. — Выкуси, князенок!

Видимо, у него были ко мне еще и личные счеты. У лесопилки на Славянке мог погибнуть его друг… А может, отец или брат — такой же вольный искатель.

Такая же продажная тварь, готовая убивать спящих.

Я сжал кулак, щедро подливая в Основу собственной злобы, и покорный мне огонь метнулось