И возродятся боги - Наталья Способина

побочным эффектом пребывания рядом со сходящей с ума аэтер?

Я вновь и вновь прокручивала в голове воспоминания о том, сколько всего он сделал для меня и моего сына. Пыталась представить, что это было только для того, чтобы, перейдя в другой мир, использовать меня как сосуд и ценой моей жизни завладеть аэтер Рамины, но не могла. Просто не могла.

Из глаз полились слезы, стекая по виску на подвявшие за ночь листья.

– Что случилось? – услышала я голос Альгидраса и, распахнув глаза, увидела его самого, сидевшего на корточках за спиной сладко посапывавшего Димки.

– Ты не поймешь, – ответила я и вытерла глаза правой рукой. Левая так и служила подушкой для сына. Так что я ее почти не чувствовала.

– Я попробую, – серьезно ответил Альгидрас, вглядываясь в мое лицо.

Его волосы были мокрыми, а на футболке виднелись влажные пятна.

– Я не хочу гибели Дарима.

Альгидрас нахмурился и нервно дернул плечом.

– Я не могу это изменить. Даже если бы захотел.

– Беда в том, что ты и не захотел бы, – прошептала я.

– Для меня выбор между тобой и им вообще не выбор, – произнес он и, поднявшись на ноги, ушел к морю.

Я утерла вновь набежавшие слезы и принялась будить сына. Тот проснулся неожиданно легко. Некоторое время ушло на нашу утреннюю традицию пересказывать сновидения. Я придумала плохонькую историю про путешествие с зеленым слоном на воздушном шаре. Димка поведал целый блокбастер о войне с гигантским крабом, которого он победил при помощи дяди Олега.

Мы позавтракали фруктами, немного похожими на очень мягкие груши, которые к нашему пробуждению успел раздобыть Альгидрас, и отправились на поиски деревни.

Наш путь шел через лес. Идти оказалось действительно тяжело. Большей частью потому, что все мы были босиком. И если для Альгидраса это, очевидно, не являлось проблемой, то я поначалу долго выбирала, куда ставить ноги, а уж когда этот милый мальчик поведал, что тут водятся змеи, со мной едва не случился сердечный приступ. Правда, хванец поспешил пояснить, что местные змеи не ядовиты и предупредил он о них, чтобы мы их не раздавили. Но, учитывая то, что, по его же словам, он был на этом острове в первый раз, его заверения меня не успокоили.

Димка довольно быстро устал. Он все чаще останавливался, чтобы рассмотреть то пенек, то корягу. Стало ясно, что идти нам такими темпами еще очень долго. После очередной остановки Альгидрас посадил сына себе на плечи.

Я шла за ними и с горечью думала о том, что даже самые странные и нереальные мечты порой сбываются, вот только это не всегда к лучшему. До того как Альгидрас вернулся в мою жизнь, я могла сколь угодно долго представлять, как все могло бы сложиться. Его появление отняло мой идеальный воображаемый мир, ничего не оставив взамен.

Деревня появилась, когда я уже отчаялась дойти. Мои ноги к тому времени были сбиты в кровь, а Димка давно перекочевал с плеч Альгидраса на его руки и счастливо спал. Хванец неожиданно остановился и, сдув со лба мокрую прядь, прошептал:

– Сейчас мы выйдем к людям. Что я должен им сказать?

– Ты меня спрашиваешь? – уточнила я, вывернув ступню в попытке рассмотреть, не проколола ли ногу.

– Я могу назвать тебя своей женой?

– Какие еще варианты? – выпрямившись, спросила я.

– Сестрой, – нейтральным тоном сказал Альгидрас.

– Мы задержимся здесь на некоторое время?

– Альтар считал, что да. Я пока не знаю.

– То есть Альтар знал даже то, что мы задержимся? И именно здесь? Как же это соотносится со случайным переходом под угрозой со стороны Дарима?

– Он не знал, когда это будет.

– Ну конечно! – воскликнула я, и Альгидрас шикнул на меня, когда Димка зашевелился.

– Сестрой, – объявила я.

Он некоторое время на меня смотрел, а потом коротко кивнул. Как мне показалось, с облегчением. Впрочем, я всегда плохо понимала его эмоции, когда он закрывался на все замки.

Стоило нам выйти из-под сени ветвей, как мы увидели дома. Заборов здесь не было. Вдоль утоптанной дороги одно за другим располагались большие деревянные строения, позади которых виднелись сады с фруктовыми деревьями. Вдалеке слышался детский смех. Просто райское место.

Димка проснулся и принялся растерянно озираться. Альгидрас, что-то сказав, поставил его на землю и взял за руку. Я поспешила взять сына за вторую руку.

– Выглядит мило, – пробормотала я.

– Я есть хочу, – жалобно произнес Димка.

– Скоро поешь, – рассеянно откликнулся Альгидрас, оглядывая дома.

На меня вдруг полыхнуло настороженностью и немного страхом. Я покосилась на хванца. Значит, это все еще работает? Он не мог не заметить мой взгляд, но не посмотрел в ответ. В эту минуту я всем телом чувствовала его напряжение. У меня даже заныло между лопатками – так свело плечи.

– Ничего не говори, – попросил он, по-прежнему глядя мимо меня. – И ничего не бойся.

Я нервно усмехнулась. Очень хотелось сказать, что каждый раз, когда он говорил «ничего не бойся», происходила катастрофа.

Мы не спеша направились к крайним домам, но не успели пройти и нескольких шагов, как из дома, что стоял по левую сторону от дороги, выбежала девочка чуть старше Димки. Увидев нас, она что-то громко закричала, а потом бросилась обратно в дом. Тут же на террасе появилась пожилая женщина.

Альгидрас, не выпуская Димкиной руки, поклонился и что-то произнес на… кварском. Я испуганно посмотрела на женщину. Почему-то я ожидала, что мы окажемся среди словен, хотя никакой объективной причины для подобных надежд у меня не было.

Женщина ответила, и тут же откуда ни возьмись набежала толпа детворы. Они скакали вокруг нас, галдели, дергали Димку за рубашку. Альгидрас завел разговор с хозяйкой. Та обратилась ко мне, но я лишь пожала плечами. Хванец, бросив на меня взгляд, что-то пояснил женщине, и та сочувственно покачала головой.

Через некоторое время к нам подошла группа мужчин. Все они были светловолосы и невысоки. Двое носили бороды, четверо оказались безбородыми. Одеты все шестеро были в легкие штаны и рубахи без рукавов. У двоих на поясах висели ножи. Запястья мужчин обвивали кованые браслеты, похожие на те, что носили воины в Свири, а на обнаженных руках виднелись шрамы.

Альгидрас обратился к одному из них, и тот вышел вперед. Снова полилась кварская речь. Мужчины, в отличие от женщины, не спешили мне сочувствовать. Двое стоявших ближе всего так и вовсе принялись меня изучать, будто я была рабыней на торгах. Мелькнувшая мысль мне совсем не понравилась. Эмоции Альгидраса больше до меня не долетали, поэтому оставалось лишь