Ева. Грани миров - Антон Сенин

строения. Ник попытался сдвинуться с места, но ноги застыли, как вкопанные, горизонт пошатнулся, и он упал. Не свалился, как бывает при резкой потере сил. Он падал медленно, наблюдая происходящее вокруг, и в тоже время, отдавая себе отчет, что оказался во власти чужих законов. Сопротивление было бесполезным и не могло привести к результату. Все вокруг живое и неживое застыло на своих местах, и только Ник Вэйс двигался синхронно горизонту, своему собственному горизонту. Когда горизонт набрал критический угол, Ник, наконец, сдвинулся с места и, ускоряясь, полетел в ту сторону, где в его собственном пространстве был низ. Взмахи руками, и попытки ухватиться за растения и кусты были не более чем вялой, неубедительной попыткой противостоять чему-то очень сильному. Голова уже все поняла и отдала единственный верный сигнал. В следующее мгновение горизонт ускорился, Ник оторвался от земли и полетел, полетел вверх.

Многие готовы отдать последнее за возможность летать. Люди изобретали, усложняли и модифицировали механические летательные аппараты, возведя идею в абсолют, однако не приблизили человечество ни на шаг к возможности настоящего полета. Самолеты, вертолеты, аэропланы, и, наконец, аэро – не более чем имитация. Расширяя границы, недостижимое перетекло в нереальный, виртуальный мир, мир имитации, или туда, где в основе полетов лежали вещества, с весьма сомнительным действием. Как бы там ни было, летать люди так и не научились. Застывшая картинка пришла в движение, вернулись шорохи, всплески и голоса, а люди, как ни в чем не бывало, отправились дальше по своим делам. И только Элис стояла посреди аллеи с поднятой вверх рукой, пытаясь вспомнить последние минуты.

Сколько длился полет Ника сказать сложно, покинувшие силы вновь отключили организм, а обездвиженное тело рухнуло на пыльную землю. Тяжело дыша, Ник открыл глаза и увидел людей. Они стояли вокруг, в облаке красной пыли и удивленно взирали на странного летающего человека. Сквозь, мешавшую дышать, едкую пелену просматривались жидкая растительность, каменный тротуар с глубокими выбоинами и ветхое кирпичное здание с деревянным крыльцом, от которого исходил яркий свет. Боль пронзила покалеченное тело, с частыми короткими вдохами, давясь пылью, Ник перевернулся на бок и сфокусировался. Первая секунда вызвала смятение, но очень скоро собрала мысли в ряд. Молодой человек находился на центральной площади того самого Ноунейма, который он, как ему казалось, успешно покинул.

Слепящий свет исходил от золотой таблички с воодушевляющей надписью «Свобода воли – жизнь». Жители расступились. Двое, кто посмелее, подошли к Нику и молча, отряхивая от пыли, помогли подняться. Молчание могло показаться странным, но только не в той цепи событий, в которой оказался Ник. Прихрамывая на одну ногу, молодой человек прошел несколько шагов, остановился, уперся руками в колени, и еще раз оглядел площадь. Позади, на прежнем месте стоял десяток людей, а вокруг цвела и особо пахла центральная площадь малого Нейма.

Убедившись, что бедолага ожил и может самостоятельно двигаться, зрители разошлись. Ник как мог отряхнулся и направился в сторону переулка, ведущего к дому Анта. Большой и бедный город кипел жизнью, и ничем не отличался от того, который Ник видел ранее. Дома, люди и запахи, соответствовали тем, что хранились в памяти. Легкий порыв ветра принес плотную, серо-голубую тучу, которая вмиг заслонила солнце и создала холодную, зловещую тень. Внезапная смена погоды заставила обострить внимание, темнеющая картинка ни к чему хорошему не приводила. Но спустя минуту грозная туча растворилась, а ласковое солнце вновь обняло испуганного путника.

Пройдя несколько кварталов, Ник свернул в сторону пустыря, до которого оставалась всего пара километров. Дома становились ниже и проще, а улица у́же. В этом районе было мало лавок торговцев, а аэро здесь практически не появлялись. «Нижний город», так издеваясь, называли самый бедный и опасный район малого Нейма. Его жители смотрели чаще исподлобья, с упреком, они двигались быстро, пряча подмышкой нехитрый скарб. Беда случалась с тем, кто задерживался один, да еще без оружия. Был у Нижнего города и наставник, равный среди равных, в чьи обязанности входило утешение пытливых умов. Подобно майскому соловью он пел одну и ту же песню о нелегкой судьбе, стойкости и необходимости пережить тяжелое время. Если взрослое поколение привыкло и верило бесполезной трели, то молодежь жаждала перемен, отчего при любом удобном случае меняла место жительства.

Впереди, из густой аллеи, в ярком свете образовался тонкий силуэт. Не конкретный человек, а его черты. Силуэт быстро приближался, но угадывался с трудом.

– Ник-Ник …, – пронеслось эхом. Женский голос прыгал из стороны в сторону, отражался от домов и предвещал беду, – Это ты? Куда ты пропал?

Мари подбежала к Нику и обняла. Не нашедший слов, Ник не ответил, он прислонился к девушке и положил голову ей на плечо.

– Что с тобой? Ты весь дрожишь! Ты не здоров? – в голосе Мари звучало волнение. Она осмотрела друга, и попыталась отряхнуть.

– Я и сам не знаю, – перебил Ник и крепко обнял Мари.

– Пойдем, со мной, – она взяла юношу под руку и повела по булыжной мостовой.

Прихрамывая на одну ногу, Ник медленно побрел, поддерживаемый хрупкой Мари, но спокойное движение длилось не долго. Новая плотная туча заслонила солнце, а порыв ветра поднял частицы пыли, заставляя их кружиться сильнее и сильнее. В какой-то момент круговорот стал настолько сильным, что молодые люди еле держались на ногах. Закрываясь рукой, и накинув на Ника платок, Мари потянула друга ближе к домам. Ровный ряд неровных, лишенных окон, домов, старые деревья, и ржавый металл трещали, скрипели и издавали невыносимый скрежет. Но ветер и не думал утихать, наоборот, поднимая вверх опавшую листву и мелкие камни, он все больнее наносил удары по телам путников. Внезапно, сквозь бешеный круговорот Мари увидела открытую дверь, и недолго думая, потащила друга в дом. Подчиненная стихии деревянная дверь, болталась туда-сюда, и, издавая звонкие хлопки, билась о стену. Ник с трудом преодолел ступени и крыльцо, перешагнул через высокий порог и оказался в полнейшей темноте. Как только друзья оказались внутри дома, дверь с грохотом захлопнулась.

– Мари, тебе со мной нельзя, – в шепоте Ника появилась дрожь, голос стал низкий и неестественный.

– Еще чего удумал.

– Все, что происходит вокруг: ураган, наша встреча и даже этот дом – это все чья-то игра!

– Игра, так игра, – прошептала Мари, – В любом случае деваться некуда. В этом доме переждем, а потом разберемся, кто и во что играет!

– Здесь нельзя находиться, – повторил Ник и потянул Мари обратно к выходу, но она лишь отрезала короткими, – Куда ты собрался? Посмотри на себя, ты еле на ногах стоишь.