Ночь пламени - Амелия Ламберте

спину упирались ветки колючих кустов, но это были мелочи.

Лимирей собрала с них ягоды, а еще срезала несколько шипов. Потом она пошла за хворостом. Вернулась Лим не скоро и вся в снегу. Пока я разводил огонь, она приволокла еще несколько толстых веток и снова куда-то убежала. Я только успел крикнуть ей вслед: «Ты куда?», но она даже не оглянулась и скрылась в кустах.

Я доел остатки припасов и сел отогреваться у костра, ожидая Лимирей. О ее приближении мне сообщили хруст и шорох в еловых ветках. Я встал, раздвинул их и опешил: она тащила за ноги оленя, связанного веревкой, которую сплела, видимо, только что из волокон каких-то растений. Шея животного была истерзана, а сбоку и на ногах были видны раны, оставленные когтями. Догадаться, кто помогал Лимирей в охоте, было нетрудно: на туше оленя с довольным видом сидела росомаха. Я даже представлять не хотел, как они на пару с Лимирей охотились за бедным оленем. Куртка и шарф Лим были вымазаны в крови.

– Что тебе сделало бедное животное? – в шутку возмутился я.

Лим нахмурилась и скрестила на груди руки. Выглядела она недовольной. Похоже, тем, что я не оценил ее стараний. Она указала на костер, на тушу, потом на меня и отвернулась.

– Спасибо, – запоздало пробормотал я и смутился. Действительно, я, в отличие от нее, кровью сыт не буду.

Разделывать тушу Лимирей взялась сама и не забыла поделить добычу с росомахой. Как только она срезала мясо, я принялся за готовку. Для этого у меня навыков хватало. Кое-что я пожарил, кое-что пошло в горячую похлебку, кое-что на копчение…

Совместными усилиями мы приготовили все, что было съедобно в оленьей туше. Лимирей оглядела заготовленное мясо и одобрительно кивнула.

– Послушай, – начал я. – А как ты все-таки…

Тут над лесом раздался то ли рык, то ли вой, похожий на стенания заблудших душ. Он шел откуда-то со стороны замка и, как мне показалось, раздался довольно близко. Этот звук всполошил стаю птиц – хлопанье крыльев услышал даже я. Звери в нашей компании тоже насторожились и прислушались, но звук больше не повторился. Только Лимирей продолжала с невозмутимым видом заниматься своими делами.

– Что это? – тихо спросил я у нее.

Лимирей махнула рукой.

– Это же… Не мертвые души? – осторожно спросил я.

Лимирей мотнула головой, но легче мне от этого не стало.

– Или леший развлекается?

Лимирей беззвучно хихикнула и достала лист бумаги.

«Это мой друг. Завтра познакомитесь», –

прочитал я, когда она закончила писать и отдала его мне.

– Это что же за друг, который так воет? – забеспокоился я.

Может, какой дух эхом балуется?.. Они иногда не очень безобидно подшучивают над людьми.

– Как ты все-таки позвала лешего? Я видел, ты окропила кусты кровью, и он пришел. Если это не магия крови, то что? – озадаченно произнес я.

Лимирей задумалась, а затем снова начала писать. Закончив, она протянула мне лист, а сама сняла с костра котелок для варки зелий, чтобы остудить воду. С источниками пресной воды зимой было туго, поэтому приходилось довольствоваться растопленным снегом.

«Может быть. Я не знаю, как это объяснить. Это похоже на касание. Только вместо рук тянется моя кровь. Духи ее чувствуют и откликаются. Летом почти всегда, а зимой иной раз приходится постараться: земля спит и природа тоже. Древень – старый леший. Он и зимой ходит по своим владениям. Иногда нужно много усилий, чтобы протянуть нить крови до духа, иногда не очень, но потом всегда есть хочется. Наверное, потому что я свою кровь расходую».

– Ого, – присвистнул я. – И когда ты поняла, что можешь вот так взывать к духам? Тянуться до них своей кровью?

Я вернул Лимирей лист, чтобы она написала новый ответ.

«Когда подалась в Собиратели. Я подумала, что встреча с первым лешим – это совпадение, но потом, когда я в реке отмывала кровь, откуда-то появился дух воды. Он тоже назвал меня Духом крови и спросил, зачем я вызвала его. Я его тогда отпустила, а потом провела еще пару опытов. В лесах отзывались лешие, ближе к твердыням – духи земли, в реках – духи воды. Только с духами огня я не стала рисковать. Я боюсь огня. Он слишком много у меня отнял».

Я поднял глаза на Лимирей. Взгляд у нее до сих пор был грустный, от костра она отвернулась. Поддавшись порыву, я крепко обнял Лим. Сейчас от нее исходил запах крови, а привычный аромат трав был не в состоянии его перебить.

Я больше ничего не говорил и не спрашивал.

Потушив костер, мы отправились спать, в этот раз под разные ели. Мне как-то не хотелось снова становиться завтраком, а Лимирей не обиделась на мою просьбу спать по разным сторонам: сама прекрасно все понимала.

– Постарайся поспать хотя бы немного, хорошо? – попросил я ее. – И никаких «Энергетиков»!

Лимирей кивнула, только это меня совсем не обнадежило. Я проследил, чтобы она забралась на мягкую лежанку из еловых лап, и только потом лег сам. Завтра мы уже будем в замке.

* * *

Проснулся я поздно. Лимирей сидела у костра и что-то варила, сверяясь с записями в старой книге. Увидев меня, она помахала рукой и вернулась к своим делам. Я почувствовал, что сильно проголодался за ночь.

– Почему не разбудила? – зевнул я. – Давно уже рассвело.

Лимирей указала на ели и изобразила вихрь – началась метель, и смысла прерывать мой сон не было.

Я присел рядом с ней на бревно, достал из рюкзака остывшее мясо оленя, чуть подогрел его и принялся за еду.

– Что варишь? – с любопытством спросил я.

Лимирей указала на страницу с рецептом. Это оказалось какое-то целебное зелье, а в подробности вникать я не стал.

– А до замка нам еще долго добираться? – поинтересовался я.

Она написала на снегу: «Полдня».

Я вздохнул с облечением. Что ж, осталось совсем немного.

Лимирей потребовался еще час, чтобы завершить варку зелья, разлить его по бутылочкам и сделать пробу на мне. Она порезала мою ладонь острым ножом, и от боли на моих глазах тут же выступили слезы, однако зелье, которое Лим тут же втерла в мою кожу, сняло боль, а кровь быстро свернулась. Лимирей извинилась, разведя руками, и перевязала мне ладонь.

– Да чего уж… Сам согласился, – криво усмехнулся я.

А после мы продолжили путь.

Силуэт замка появился перед нами внезапно. Сначала в глаза бросились смотровые башни цитадели. За ними смутными