Берен и Лутиэн - Джон Рональд Руэл Толкин

class="v">Где буки и дубы взнесли

Густые своды чутких крон —

От зла надежно загражден

Прекрасный, древний Дориат,

Благими чарами заклят».

    Смирилась дева, и вдвоем

Пошли они прямым путем

В край Дориат; стволов промеж

Пересекли его рубеж,

Где буки с шелковой корой

Ввысь вознесли безмолвный строй,

Близ лога мшистого, и тут

Желанный обрели приют.

И пели о любви они —

Любви, что вечности сродни, —

Пусть землю захлестнет волна,

Любовь, нетленна и сильна,

Восстанет вновь из глубины,

Чтоб те, кто здесь разлучены,

Друг друга снова обрели

У края Западной земли.

    Раз поутру, пока она

Покоилась во власти сна

На мху, как трепетный цветок,

Что до зари расцвесть не мог,

Встал Берен и, не пряча слез,

Промолвил: «Хуан, верный пёс!

Оберегай ее, лелей!

Нет асфодели средь полей,

Нет розы в чаще меж теней

Благоуханней и нежней!

Храни ее от зимних вьюг,

Оберегай от хищных рук,

Спаси от странствий и невзгод!

Меня ж зовут идти вперед

Судьба и гордость», – он вскричал,

Вскочил в седло и прочь умчал,

Не глядя вспять, и гнал коня

На Север до исхода дня.

* * *

    Здесь некогда в степную гладь

Свою серебряную рать

Король Финголфин вел на бой:

Сияли кони белизной,

Слепил глаза клинков металл

И каждый щит луной блистал.

Пропели трубы: горд и смел,

Их вызов к облакам летел

Над башней северной средь скал,

Где Моргот бдил и выжидал.

    Потоки ярого огня

Исторглись в ночь, воспламеня

Равнину, что, белым-бела,

До горизонта пролегла,

И заалел небесный свод.

Следили с Хитлумских высот,

Как плещет пламя, чад и дым

Клубятся облаком густым

И душат звезды в небесах.

Равнина обратилась в прах,

В пустыню мертвую. На ней

Белеют кости меж камней,

Пыль вьется, да песок шуршит.

    Край Жаждущий, Дор-на-Фауглит,

Назвали тот проклятый край:

Там слышится вороний грай

Над кладбищем, где полегли

Храбрейшие сыны земли.

Туда с нагорья сходит склон, —

С высот, известных с тех времен

Как Смертная Ночная Мгла:

Там сосны вскинули крыла,

Оперены плюмажем тьмы,

Черны, угрюмы и прямы,

Подобны мачтам, что взнесли

Немые смерти корабли,

Одеты черной пеленой,

Влекомы призрачной волной.

    Со склона Берен оглядел

Пустынный выжженный предел

И дальних башен грозный строй

Под Тангородримской горой.

    Голодный конь, понурясь, встал.

Мрак леса страх ему внушал;

На пустошь, где прошел огонь,

Впредь ни один не ступит конь.

«Конь, что хозяина добрей,

Простимся здесь! Гляди бодрей! —

Промолвил Берен. – Убегай

В зеленый Сирионский край,

Где пала крепость колдуна, —

Где свежая трава вкусна,

Где воды сладки и чисты,

И если Куруфина ты

Вновь не отыщешь – не грусти!

Пусть уведут тебя пути

В угодья, где олень и лань

На воле странствуют! Воспрянь

Вдали от тягот и войны;

Смотри о Валиноре сны,

Откуда твой могучий род

Начало исстари ведет,

В угодьях Тавроса рожден».

    И Берен, опустясь на склон,

Запел в тиши – напев не молк,

Пусть рядом рыщут орк и волк,

Пусть твари в сумерках лесных

Крадутся – не страшился их

Тот, кто, надежду схороня,

Сказал «прости» сиянью дня.

    «Прощай, листва, что поутру

Слагает песни на ветру;

Цветок, сменяющий бутон

В извечной череде времен;

Журчащий по камням поток,

И пруд, недвижен и глубок!

Прощайте, горы и луга,

Ветра, и тучи, и снега,

Дождь и тумана пелена;

Звезда и ясная луна,

Что будут свет струить с высот,

Пусть даже Берен и умрет,

Пусть даже суждено ему

Во тьме подземной и в дыму,

Где гаснет даже эха звук,

Томиться в ожиданье мук.

    Прощай, земля; прощай, страна,

Навеки благословлена,

Ведь здесь, под Солнцем и Луной,

Ступала легкою стопой

По тропам северных земель

Ты, Лутиэн Тинувиэль!

Пусть сущий мир постигнет крах,

Пусть рухнет он, падет во прах

И в хаос будет погружен

Вне бытия и вне времен —

Но были созданы не зря

Рассвет, закат, леса, моря;

Ведь мир обрел свои черты,

Чтоб в этот мир явилась ты!»

    Он, к небесам воздев клинок,

Слал вызов, горд и одинок,

Оплоту Морготова зла

И клял Врага: его дела,

Его твердыни высоту,

Его железную пяту,

Исток, начало и финал, —

И вниз по склону зашагал,

Бесстрашен и ожесточен.

    «О Берен, Берен! – слышит он.

Не поздно ль я тебя нашла?

О воин, чья душа смела,

Дух стоек и рука крепка, —

Не расстаемся мы пока!

Нет, Берен, знай: эльфийский род

Свою любовь не предает!

Моя любовь – твоей под стать —

С твердыней смерти воевать

Способна, сколько хватит сил;

Чего бы рок ей ни судил,

Все сможет выдержать она,

Пусть даже будет сметена

В провал предвечной темноты.

Глупец любимый! Тщишься ты

Бежать меня; в мощь чар почти

Не веря, от любви спасти

Свою любимую, – но ей

Смерть и страдания милей,

Чем чахнуть в клетке золотой

Бескрылой пленницей, – судьбой

Назначено, чтоб я, любя,

Подмогой стала для тебя!»

    Так Лутиэн к нему пришла:

Меж степью, выжженной дотла,

И чащей, вне путей людских

Судьба соединила их.

И Берен девушку привлек

К груди, и с поцелуем рёк,

Не размыкая рук кольцо

И глядя в нежное лицо: